Хорошие манеры Соловья-разбойника - Дарья Донцова

– Франшиза! – осенило меня.

– Ну да, я все время так и говорила, – сказала няня, – Франчизка. А ты твердила: Франческа.

Я опустилась на унитаз и выдохнула, Роза Леопольдовна тем временем продолжала:

– Я начала с элементарного. Питательный крем для лица, рук, ног, тела всей семьи, подруг и соседей.

Краузе сунула мне под нос открытую банку с массой цвета асфальта.

Я в этот момент делала вдох и чуть не скончалась.

– Фу! Вот он, запах жженой пластмассы!

– Это натуральный крем, – обиделась няня, – те, что с ароматами, отрава! В них химия, а у меня кремы без отдушек. Но я еще завтра поэкспериментирую. Кстати, эту банку уже купили.

– Кто? – удивилась я.

– Рыжая тетка, – ответила Роза, отнимая у меня крем, – мы с ней в лифте познакомились. Я Франчизку в кабину впихивала, ее упаковали вместе с пакетами и складным столом. Все в одну здоровенную коробку. Еле-еле ее до подъезда дотащила, и силы закончились. Представляешь, мне посторонний человек помог.

И тут раздался звонок в дверь.

– О! А вот и она! – обрадовалась Краузе. – Первая ласточка моего успешного бизнеса. Киса, держи крем, положи его в пакетик. Отдашь клиентке.

Я не успела издать ни звука, Роза помчалась по коридору, за ней бросились мопсы, Киса и Альберт Кузьмич.

– Еще раз здравствуйте, – заголосила няня, когда стройная женщина лет пятидесяти вошла в прихожую, – вы так здорово выручили меня.

– Право, это ерунда, – смутилась незнакомка, – я просто помогла толкать ящик.

– Не всякая так поступит, – возразила Краузе, – давайте познакомимся. Я Роза, няня Кисы.

– Алина, я тоже работаю с детьми – представилась женщина, – преподаю им немецкий язык.

Я улыбнулась.

– Меня зовут Евлампией, но я предпочитаю имя Лампа.

Киса протянула Алине пакетик:

– Это ваш заказ. Банка с кремом, к ней инструкция. И пробник маски.

– Все из натуральных ингредиентов, – заверила Роза.

– Только что сделано, – запрыгала Киса.

Клиентка вынула кошелек.

– Сколько с меня?

Краузе прищурилась.

– Это подарок!

– Ой, нет, – запротестовала Алина.

– Вы мне помогли, – повторила Роза Леопольдовна, – берите. От всего сердца презент, не обижайте меня.

– Ну… – замямлила гостья, – ну… вроде как я его выпросила!

– А вот и нет, – вмешалась в разговор взрослых Киса, – у каждого бизнесмена, когда он делает крем, есть подопытная мышь. Мы любим животных, на них тестировать ничего не станем. А на вас можно, вы же не кролик, не собака, не крыса. Ой, Лампа, ты мне на ногу наступила.

– Прости, это нечаянно, – соврала я и подмигнула девочке.

Но та не сообразила, что я прошу ее замолчать, Киса весело вещала:

– Денег Роза Леопольдовна не возьмет. Но если вы хотите ее отблагодарить, то есть другой способ. Ой, Лампа, ты меня ущипнула за попу.

– Прости, это случайно, – сказала я и выпучила глаза.

Но и это не подействовало. Киса продолжала:

– Расскажите в своих соцсетях о нашей продукции, похвалите кремы.

– Хорошо, – кивнула Алина, – непременно.

У меня зазвонил телефон, это был Махонин. Я быстро ушла в глубь квартиры и спросила:

– Что случилось, Николаша?

– Вот объясни мне, почему женщины всегда задают этот вопрос, – сказал парень.

– Наверное, из-за повышенной тревожности, – предположила я. – Мы договорились встретиться завтра в офисе, вроде все ясно. И вдруг твой звонок!

– Я пытался поговорить с Максом, но у него телефон вне зоны доступа.

– Вульф всегда, когда из командировки возвращается, бежит в фитнес штангу ворочать, – пояснила я, – трубку в шкафчике оставляет, никогда в зал ее не берет.

– Надо, наверное, и мне спортом заняться, – протянул Махонин, – сутками у компов сижу, ходить почти разучился. Слушай, тут вот какая ситуация. Вера Арамакина меняла паспортные данные. И она вовсе не пожилая, ей сорок лет с небольшим было. Имя она оставила прежнее, Вера Ивановна.

– Мне кажется, что Алла называла другое отчество, – пробормотала я, – Петровна, Сергеевна, Николаевна, как-то так. Хотя я могу ошибаться.

– Не помню, что говорила Федина, – отрезал Махонин, – я работаю с документами. От рождения фанатку скрипачки звали Верой Ивановной Марамамакиной. Она дочь Анелии Борисовны Ореховой…

Я подпрыгнула.

– Кого?

– Анелии Борисовны Ореховой, – повторил Николаша, – преподавателя музыкальной школы.

Я опять спросила:

– Кто ее ребенок?

– Ты меня не слушаешь, – рассердился Махонин. – Вера Арамакина до четырнадцати лет носила фамилию Марамамакина. Ее мать Анелия Борисовна Орехова, она преподавала…

– Историю музыки, – перебила его я.

Настал черед Николаши удивляться.

– Ты ее знаешь?

– Когда я только начала учиться в музыкальной школе, там была педагог Анелия Борисовна Орехова, – объяснила я, – злая до оторопи баба. Получить у нее четверку – невозможное дело, она ставила детям или три, или два. Двойку очень охотно и часто. Когда к ней обращались возмущенные родители, говорили: «Наш ребенок достоин пятерки», – эта Баба-Яга отвечала: «На „отлично“ любой предмет знает только Господь Бог, педагоги могут претендовать на четверку. А ваш отпрыск и двойки-то недостоин».

Директор школы всегда был на стороне Ореховой. Если же разъяренная мать показывала Ивану Алексеевичу дневник ученика, в котором стройными рядами стояли пятерки, а двойки только от Анелии, и кричала:

– А ну-ка, посмотрите! Мальчик прилежный ученик, ни по каким другим дисциплинам у него даже четверок нет. Орехова к нему просто придирается, велела рассказать о рельефе в гробнице Ван Чучжи, она датирована девятьсот двадцать четвертым годом. И давай спрашивать: «Сколько там изображено музыкантов? Танцоров? Кто кроме них еще есть? Исполнители мужчины или женщины? » Вот вы сами ответите? – Директор молча выслушивал ее крики, обещал приструнить Анелию, но та продолжала вести себя по-прежнему.

– Ни фигасе, – перебил меня Николаша, – интернет во времена твоего детства еще не изобрели. Где инфу нарыть? И как вы без компов жили?