Осеннее преступление - Андерс де ла Мотт

Глава 9

Осень 2017 года

Анна приложила немало усилий, чтобы водвориться в новом кабинете. Компьютер припарковался на письменном столе, дипломы в рамках – свидетельство окончания разных курсов – закрыли вылинявшие от солнца места на стенах. Своды законов, руководства в помощь следователю, фуражка, а также фотография Агнес выстроились на стеллаже; Анне даже удалось добыть два разномастных стула для посетителей. Несмотря на все ее усилия, кабинет выглядел холодным и бесприютным, а затхлый запах никак не выветривался. С грехом пополам Анна открыла окно, чтобы впустить свежего воздуха, и уселась за стол, просмотреть свежую статистику преступлений и записи, касавшиеся открытых дел.

Ей с трудом удавалось сосредоточиться – в голову лезли впечатления последних дней. Табор, Просто-Лассе, Клейн, барсук, встреча с этим странным Матсом. Хенри Морелль и Йенс Фриберг. Обед у Фаббе-Трактирщика и его сына Бруно – встреча, которая по какой-то причине ощущалась как заранее подстроенная. Не говоря уже о фреске в зале для проповедей и рассказе о смерти Симона Видье. Трудно было представить себе, что не далее как утром прошлой пятницы они с Агнес стояли в пробке на Эссингеледен. Адвокат еще не звонил, но по этому поводу пока можно было не беспокоиться. Анна последовала его совету, и теперь пусть он делает, что от него требуется.

Морелль в общем и целом правильно описал местные проблемы, но опустил несколько вопросов, которые интересовали Анну. Как и в большинстве муниципалитетов, здесь имела место наркоторговля – в последние годы даже обнаруживали заброшенные дома, где выращивали марихуану. Кроме того, здесь пару раз громко отметились защитники окружающей среды, их акции были направлены против гравийного карьера “Glarea”. Анна принюхалась, но сегодня запах не ощущался. Наверное, ветер, который унес туман, забрал с собой и запах обжигаемой глины.

Посвятив чтению примерно час, Анна поднялась, прихватила любимую кружку с эмблемой полиции Нью-Йорка и отправилась за кофе. Как-то они с коллегами из полицейского управления лена подсчитали, сколько чашек кофе выпивают за день. Она закончила на шести – и даже близко не вошла в тройку лидеров. В коридоре пахло кофе темной обжарки; из “кофейного” уголка доносились голоса. Там сидел Йенс Фриберг с какой-то женщиной чуть за тридцать, в полицейской форме. Когда Анна вошла, оба замолчали посреди разговора.

– Здравствуй, Йенс. – Прекрасный способ продемонстрировать Фрибергу, как он важен, показать ему: она запомнила, как его зовут. Но на приветствие Анны ответила женщина, крупная блондинка, и ответила довольно громко. Ее “привет” прозвучало обиженно.

– Прошу прощения. Здравствуйте. Мы вчера встречались, верно?

– Фрида. И нет, мы не встречались. У меня вчера ребенок болел. – Судя по выражению лица, женщина обиделась еще больше.

– Ох. Так много новых лиц! В любом случае, теперь мы знакомы, Фрида. Меня зовут Анна Веспер.

Анна протянула руку – ей удалось не покраснеть – и постаралась не обращать внимания на взгляды, которые бросал на них Йенс Фриберг. Потом повернулась и налила кофе себе в кружку. Внезапно здание затряслось от глухого рева, зазвенело стекло в шкафчике. Анна дернулась и пролила кофе на брюки.

– Чт-то… – Она ощутила заикание – вибрацию между зубами и нижней губой. Сглотнула, перенесла ударение на другое слово. – Что эт-то?

Сидевшие за столом Фрида и Йенс переглянулись. Потом перевели взгляд на нее, и Фриберг сказал:

– “Glarea”. Взрывают в карьере. Через несколько месяцев привыкнете.

– А, вон что. – Анна поняла, что больше ей сказать нечего, и зашагала к своему кабинету.

– К-как д-думаешь, она т-тут над-долго? – Судя по голосу, Фрида развеселилась. Ответа Фриберга Анна не расслышала.

Незадолго до обеденного перерыва в дверь ее кабинета постучали. Явился Морелль, и Анна сначала решила, что он снова пригласит ее на обед, но потом заметила, что он не один. С Мореллем пришел мужчина, ее ровесник, одетый во флисовую кофту, плотницкие штаны и пояс с кармашками для инструментов. Светлые волосы свисали прядями, нос широкий, могучая шея, уши, как у борца. Когда-то он неплохо выглядел. Да и сейчас тоже, хотя у него уже обозначилась лысина и щетина подернулась сединой.

– Вот и мой Александер, – сказал Морелль. – Его строительная фирма выполняет у нас в участке кое-какую работу, и я попросил его посмотреть, что с окнами. – Он указал на перекошенные жалюзи.

– Здравствуйте. Анна Веспер. – От Александера Морелля слегка пахло потом и рабочей одеждой – запах не сказать, чтобы неприятный, во всяком случае от мужчин определенного типа. – Я преемница вашего папы, – сказала она, в основном потому, что ничего лучше придумать не успела.

– Да я знаю. – Александер неуверенно улыбнулся. – Зовите меня Алекс, меня все так зовут, кроме моих родителей.

– Анна и ее дочь теперь живут в Таборе. – По голосу Хенри Морелля было ясно, что Алекс и так в курсе.

– Ага, Табор, – пробормотал Алекс. – Лучший дом на гряде. – Похоже, ему больше нечего было сказать. Алекс подошел к окну и принялся изучать раму. Достал из кармашка на поясе отвертку и, проделав пару простых манипуляций, разъединил рамы. В его сдержанности было что-то симпатичное.

– Земли возле Табора принадлежали одному моему родственнику, пока их не купил у него старший Видье. – Голос Хенри Морелля звучал почти как всегда. И все же Анне показалось, что она уловила какую-то горечь. – Дом почти полностью отремонтировали, да?

Анна кивнула. Потом ей показалось, что она уловила связь, и повернулась к мужчине у окна.

– А, это вы ремонтировали, Алекс. Там стало так красиво!

– Нет-нет, не я. – Алекс в замешательстве посмотрел на нее. – Элисабет Видье не хотела, чтобы я… – Он покосился на отца. Рот у Хенри Морелля превратился в жесткую черту.

Анна поняла, что сказала что-то не то. Но что именно?

– Ну, я просто подумала. – Она обернулась к Мореллю. – Вы столько знали о доме, а А-алекс. – Простите, если я наступила на больную мозоль.

– Ничего страшного. – Лицо у Морелля смягчилось. Он наклонился и понизил голос.

– Гораздо хуже, что у Элисабет Видье зуб на нашу семью.

Он выпрямился и посмотрел через ее плечо на Алекса. Подергал себя за бородку.