Осеннее преступление - Андерс де ла Мотт

– У меня отец, во всяком случае, не псих какой-нибудь. – Он тут же понял, что зашел слишком далеко, но было уже поздно.

Симон зло глянул на Бруно, но ничего не сказал. Легкий сквозняк поднял полог палатки, потом даже этот звук затих, уступив место гнетущему молчанию.

– Ну-ну, девочки, мы вроде уже выросли из игры “а мой папа…”? – Алекс попытался разрядить атмосферу. – Я думал, детский сад давно позади? Вы же знаете, в этой игре всегда побеждаю я, потому что Хенри больше и сильнее ваших папаш-слабаков. К тому же у него есть пистолет, так что. – прибавил он ребячливым голосом и бросил каждому по банке пива из сумки-холодильника. – Вот, пейте! Мир, да?

Зашипели банки, и все с облегчением выдохнули.

– Сорри, я перегнул. – буркнул Бруно Симону.

– Да ничего. Я первый начал. Тем более что Алекс прав. – Симон взмахнул банкой.

– Просто Хенри противнее всех наших отцов вместе взятых. Посмотри только на дикаря, которого он воспитал. Шея, как у быка, руки – как у гориллы. Еще чуть-чуть – и его уши можно будет варить вместо пельменей.

Симон и Бруно обменялись ухмылками.

– Да идите вы оба! – Алекс допил пиво и демонстративно рыгнул, после чего поднялся и смял банку одной рукой.

– Значит, так. Сейчас приносим остальные вещи из машины и быстренько ставим палатку Симона. Тогда успеем окунуться до того, как девчонки приедут.

Ребята едва успели натянуть плавки, как внизу показались Карина и Мари, с рюкзаками и пластиковыми пакетами. Алекс поставил свой бумбокс на краю плато, и над каменоломней загремели “Деф Леппард”.

Бруно и Симон быстро оделись, убавили музыку и слезли со лба, чтобы пойти навстречу девочкам. Кажется, оба обрадовались, что прыгать в воду не придется. Каменоломня была в глубину не меньше, чем в ширину, озерцо маленькое, и вода в нем никогда не прогревалась как следует. Однако Алекса мысль о холодной воде, кажется, не беспокоила. Он босиком потрусил по тропинке к дальнему краю каменоломни. А потом принялся ловко взбираться по крутой скале.

Когда Бруно и Симон помогли девочкам донести вещи до плато, Алекс уже стоял на верхнем уступе и ждал. Внизу темнела неподвижная водная поверхность, семь на одиннадцать метров, скалу освещало полуденное солнце, заливая золотом загорелое мускулистое тело Алекса.

Бруно, Симон и девочки остановились на краю плато. Никто из них еще не прыгал с самого высокого уступа, даже и с уступов пониже не прыгал, но они знали, что в полуметре под поверхностью воды, прямо у скалы, есть каменные выступы. Как все, кто хоть раз купался в каменоломне, они и слышали, и пересказывали истории о людях, которые ломали руки и ноги, неудачно прыгнув с уступов пониже. И понимали: если прыгать с самой высокой точки, куда забрался сейчас Алекс, достаточно малейшей ошибки, чтобы разбиться насмерть.

– Ну, прыгай! – крикнула Мари. Алекс не двинулся с места. Видно было, что он пытается растянуть момент.

– Давай, Алекс, прыгай! – присоединился Бруно.

Карина демонстративно отвернулась, присела на корточки и стала рыться в рюкзаке в поисках сигарет. Однако она невольно поглядывала на Алекса, стоящего на уступе.

– Прыгай, прыгай… – завел Бруно, еще двое присоединились, но потом Карина замолчала, выпрямилась и осталась стоять, щитком приставив к глазам ладонь.

Кажется, именно этого движения Алекс и ждал. Он сделал глубокий вдох, задержал воздух и вытянул руки перед собой. Несколько секунд покачался на пальцах и с силой бросил тело вперед. На вершине дуги сложился, как перочинный нож. За миг до того, как пальцы коснулись воды, он распрямился и, вытянувшись в струну, вошел в воду. Прыжок был почти безупречным, с глухим невысоким всплеском, который тут же сменился темными кругами. Круги стали медленно расходиться к темным краям каменоломни.

Четверо друзей замерли, не отрывая глаз от воды. Алекс все не показывался. Круги еще плеснули, и поверхность стала неподвижной. У Бруно свело желудок.

– Думаете, он? .. – Мари не закончила. Она тревожно глянула на Симона, потом на Бруно. Карина опасливо сделала к краю один шаг, потом другой.

– Алекс! – крикнула она в каменоломню. – Милый! ..

В ту же секунду черная поверхность взорвалась, и показалась голова Алекса. Он шумно втянул воздух, вскинул руки, и победный рев заметался между стенами каменоломни. Карина повернулась к Мари и сердито кивнула на воду.

– Что я говорила? Детсадовец, придурок!

Бруно понимал, что значит этот комментарий. Он уже раз сто слышал, как Алекс с Кариной ссорятся. И знал, что ссоры – обязательная часть их отношений. Но в то лето он расслышал в голосе Карины интонацию, которой раньше не было.

И эта интонация тревожила его.

Глава 3

Осень 2017 года

– The last one [9 - Последний (англ. ). ]. – Поляк, представившийся Павлом и, похоже, бывший у грузчиков за главного, сложил последнюю картонную коробку.

– Are you sure I can’t offer you something? [10 - Вы точно ничего не хотите? (англ. ). ] – нарочито медленно спросила Анна. Когда она говорила на неродном языке, то заикалась чаще.

Грузчик взмахнул руками, помотал головой:

– No thank you. Mister Klein told us go back when finish [11 - Нет, спасибо. Мистер Клейн сказать вернуться, когда закончить (англ. ). ].

– Okay. Thank you so much then [12 - Хорошо. Тогда спасибо (англ. ). ].

Павел махнул своим коллегам, и все четверо набились в грузовичок с польскими номерами. Анна стояла на крыльце, глядя, как габаритные огни машины исчезают в лесу.

– Вот это сервис, – сказала у нее за спиной Агнес. Голос прозвучал неожиданно бодро, хотя и не без иронии – главного оборонительного оружия дочери.

– Да, неплохо. – Анна взглянула на часы. – Мебель и ковры на месте, все коробки и перевезены и распакованы еще до обеда. Да еще в субботу.

Когда Просто-Лассе вчера после обеда передал ей ключи, они встретили фургон для переездов, и им без долгих разговоров внесли кровати и все необходимое. Автомобиль уехал, они поужинали в окружении не распакованных коробок и мебели, а потом Агнес закрылась у себя с ноутбуком и Мило и не высовывала нос, пока утром поляки Клейна не постучали в дверь. И хотя ее разбудили, Агнес помогала распаковывать коробки без жалоб и недовольного бурчания. Кажется, ей почти хотелось поговорить. Может быть, Анна выдавала желаемое за действительное, но после первой ночи в Таборе ей показалось, что отношения с дочерью немного улучшились. Старый дом словно оказывал успокаивающее действие.