Один среди «тигров» - Сергей Зверев

Соколов посмотрел на свои танки. Экипажи действовали умело. Танки выскакивали из дыма то по одному, то по два, останавливались и делали по два выстрела, а потом снова уходили в дым, в летящую в воздухе копоть от чадящих немецких танков.

Сработало! Первыми остановились «Тигры», затем развернулись в сторону «тридцатьчетверок» и «Фердинанды». Сделав несколько выстрелов, немцы замерли, не видя противника. Но «тридцатьчетверки» не показывались. Немцы стреляли вяло, скорее просто наугад.

Вдруг вспыхнул у них танк, который раньше стоял и просто дымил. Снаряд от самоходки угодил в моторный отсек, и танк взорвался. «Тридцатьчетверка», прятавшаяся за немецким танком, осталась цела. Соколов мысленно похвалил экипаж за умелые действия.

И тут же ему пришлось прикрыть люк и спрятать голову. «Зверобой» вошел в лесок и пошел зигзагами, выбирая дорогу и по пути ломая кусты и тонкие деревца. Урчал двигатель, трещали ветки и тонкие стволы, лязгали гусеницы. «Зверобой» шел и шел вперед, не сбавляя скорости, лишь разворачиваясь на узких и сложных местах. Теперь нужна была вся внимательность. Здесь можно нарваться и на немецкую пехоту, и на немецкие танки.

Фашисты тоже замыслили обходной маневр через лес. Они еще не знают, что это им ничего не даст.

Наконец впереди замаячил долгожданный ельник. Когда танк прошел просеку и можно было определить на глаз расстояние до оврага, Алексей сверился с картой и дал команду:

– Бабенко, приготовиться к повороту. Логунов, огонь бронебойными по готовности. Позиция для первого выстрела – через сто метров. Бабенко, больше чем на полкорпуса из леса не выходить.

Все, еще пара минут, и он, лейтенант Соколов, ничего не сможет изменить. Все теперь зависит только от работы экипажа. Вмешиваться со своими приказами – лишь мешать действиям танкистов. Он может отдать только один приказ – отходить. И оценить ситуацию, когда это будет необходимо, следует как можно точнее. И наблюдать за общей обстановкой вокруг.

Пригибаясь в люке, чтобы его не задело ветвями деревьев, Алексей смотрел вперед, оценивая расстояние. Бабенко снова показал себя мастером своего дела.

– Вася, выхожу на «дорожку», – послышался сдавленный голос Бабенко, работающего рычагами. – Готовься.

– Бронебойным! – тут же приказал наводчик.

– Есть бронебойным! – голос заряжающего прозвучал весело и задорно.

«Хороший парень», – успел подумать о Коле Бочкине Соколов. Хоть до войны Логунов ухаживал за его матерью, пожениться они не успели, да и сыну мать не успела рассказать о своих отношениях с Василием. А тот все равно узнал, и ведь Колька принял Логунова, понял, что речь идет о счастье матери. И правда, Василий стал ему вторым отцом. Здесь, на войне, это важно, для молодого парня особенно. Да и для Василия важно, ведь Колька ему тоже как сын. Он ребенок женщины, которую он любит.

Ветви били по башне, по перископу, и наконец показалось чистое небо. Танк остановился, качнувшись несколько раз на амортизаторах вперед-назад. «Молодец, Бабенко, – с удовлетворением подумал Алексей. – Грамотно вышел». Сейчас «Зверобоя» совсем не видно со стороны поля. Нижние ветви большой ели скрывают почти весь корпус. И башню не всю видно. А прицел наводчика свободен, и орудие торчит из ветвей, не бросаясь в глаза. Так можно сделать и два, и три выстрела, пока тебя засекут.

– Стреляй! – гаркнул Логунов со злорадством.

С гулким звоном орудие выстрелило, вылетела гильза, и башня стала наполняться дымом. Но вентиляторы послушно заработали, вытягивая пороховые газы. Тут же, по команде Логунова, заряжающий загнал очередной снаряд в казенник. Ай да Логунов, ай да Василий Иванович! С первого выстрела подбил «Тигра»! И не крайнего – не привлек внимание к этому флангу, – а того, который почти в центре. Разбил ему ведущий каток. Немец закрутился на месте, не успев сбросить газ. Когда немецкий танк повернулся боком, Логунов всадил ему бронебойный снаряд в башню. Танк замер. Третий выстрел, и самоходка, шедшая рядом с подбитым «Тигром», остановилась, потянуло дымком откуда-то со стороны трансмиссии.

– Назад, Семен! – азартно заорал Логунов.

«Тридцатьчетверка» дернулась, попятилась, лязгая гусеницами. Ветви большой ели послушно опустились, прикрыв то место, где только что стояла боевая машина. Сейчас гитлеровские танкисты будут смотреть по сторонам, пытаясь понять, откуда их обстреляли.

Но советские танки снова стали выскакивать из дыма и бить по «Тиграм» и «Фердинандам» на опушке. Еще две вражеские машины замерли, а остальные начали пятиться, отползать с линии огня, огрызаясь, плюясь огнем. Стали откатываться и атакующие силы со стороны центра и левого фланга обороны полка.

Танки заняли свои окопы. Быстрый осмотр показал, что у двух машин надо менять траки гусениц и каток. Еще у одного танка полетела тяга фрикциона. Но это не очень серьезные поломки, исправить повреждения можно было своими силами. Отдав приказ немедленно заняться танками, Соколов поспешил на командный пункт полка, куда его вызвал майор Кузнецов.

– Разрешите? – Алексей вскинул руку к шлемофону. – Товарищ майор, лейтенант Соколов по вашему приказанию прибыл.

– Заходи, Соколов. – Командир полка оторвался от карты и подошел к танкисту. Уставшие запыленные командиры тоже повернулись к вошедшему. – Как тебя благодарить, не знаю. Командованию твоему сообщу. Ты сегодня полк спас, танкист! Думаю, до завтра немцы не сунутся, крепко вы их угостили.

– Да я-то что? .. – смутился Алексей. – Весь батальон поднялся в контратаку.

– Скромность украшает командира Красной Армии, – улыбнулся майор. – Но перебарщивать с ней не стоит, надо реально оценивать ситуацию и свое место и участие в ней. Это поможет не совершать ошибок в дальнейшем.

– Разрешите предложить, товарищ майор? – Соколов стащил с головы шлемофон и пригладил русые волосы. – Я одну штуку придумал сегодня, когда мы на правом фланге отбивались, когда я свои танки в дым поставил. Там в лесочке есть удобные проходы. Когда немец завтра снова начнет атаковать, я со своими танками открою огонь по ним из лесочка, а потом отойду. Они кинутся вдогонку. По тем путям – а их в лесу немного – они пройдут и нарвутся на минные поля, которые можно устроить за сегодня.

– Хорошая мысль. Но не своевременная, – вставил кто-то из офицеров.

– Простите, не понял… – Соколов повернулся на голос, но майор Кузнецов положил ему руку на плечо и тихо сказал: