Табор смерти - Валерий Шарапов

Проводив свою теперь уже невесту, Васин шел домой, пребывая в эйфории. На темной улице к нему подвалил Босота с группой поддержки из троих отпетых гопников и по-блатному процедил сквозь зубы:

– Ты к Инне не ходи! Она моя!

– Ты ее купил? – осведомился Васин с прищуром. Его эта комедия давно утомила.

Слово за слово. Старшина-пограничник и чемпион военного округа по самбо, сильно не напрягаясь, отоварил нападавших с трех профессионально поставленных боксерских ударов, так что они, поскуливая, отползли в сторону. А Босота опять кинулся на него с ножом.

На этот раз Васин свернул ему руку и оттащил в милицию. Люди там оказались отзывчивые. Давно уже хотели Босоту прижучить. И тут такой случай.

После очной ставки в следственном изоляторе, когда следователь вышел из комнаты, Босота, придвинувшись к бывшему однокашнику, яростно прошипел:

– Ты стукач, Самбист. Зачем в наш спор ментов тянуть? У самого кишка тонка вопрос разрулить? Не по-пацански это. Как сука себя ведешь.

– Да нет у нас никакого спора, – хмыкнул Васин. – Я потерпевший от твоей неописуемой дури. А ты преступник. И место твое на нарах.

– Ничего. Я тебя все равно на перо посажу, – злобно пообещал Босота. – Рано или поздно.

Дали ему немного – года два. Вышел. И Васин, будучи уже патрульным милиционером, задержал его, когда тот тащил с квартирной кражи мешок с одеждой и сапогами.

– Ты теперь враг мой до гроба, Самбист, – по дороге в отделение торжественно объявил Босота. – Пес ты цепной. Сволочь легавая.

– Да-а? – насмешливо протянул Васин. – Вообще-то я советской власти служу. Советская власть для тебя тоже враг?

Босота прикусил язык. Еще не хватало ему в политические попасть, там расклады другие, можно и башки лишиться. Потом прохрипел:

– Тебя не перебрешешь. Но все равно ты псина. И я тебя порежу. А Инка, сучка, моя будет, хочет или не хочет. Ты понял?

– Да давно я про тебя все понял. Можешь дальше не объяснять, какая ты отсталая и никчемная личность.

Васин хмыкнул от воспоминаний. Босота тогда сел. И вот теперь стоит за столиком в рюмочной. Вышел, значит. Ладно, потом проверим, где он и как жить собирается.

А как смотрит, стервец! Весь налился кровью. Если бы глазами можно было сверлить, то победитовым сверлом своего взора Босота просверлил бы оперативника насквозь, будь тот хоть в танке. Да и Бог с ним. По всякой мелочи пузатой тревожиться – никаких нервов не напасешься…

Выкинув на время из головы этот персонаж, Васин проследовал на фабрику-кухню. Очередь там уже спала – всего человек пять стояло перед раздачей. За столиками с бесплатным хлебом в тарелках и солонками с грубой крупнозернистой солью обедал народ с ткацкой фабрики и с рынка.

За три рубля Васин взял вкусные щи со сметаной, щедро политые бефстроганов с картофельным пюре и компот. Подумал, какой роскошью показался бы ему такой обед в том голодном 1947-м, когда он только приехал в город. Да, сильно и быстро изменилась жизнь с того времени. О голоде теперь никто и не вспоминает. Дома строят. Магазины полные. Цены несколько раз снижали…

В этот день Васин недооценил своего старого врага. Когда заходил в столовую, не видел, как Босота, чокнувшись со своим собутыльником и опрокинув водку, что-то начал бурно втолковывать ему. Кореш слушал сперва озадаченно, потом нахмурившись. Затем ответил что-то резкое и, покачиваясь, побрел прочь. И теперь Босота смотрел уже ему в спину все с той же злобой.

Наскоро перекусив, Васин вернулся на работу и с головой погрузился в дела. Допросить двоих крадунов. Составить рапорт по последним делам. Подчистить оперативное дело и решить, как его реализовывать.

В общем, только голову поднял, а за окном уже темно и все разошлись, кроме дежурного по отделу и участкового Павлюченко, олицетворяющего собой в едином лице дежурную опергруппу – на большее людей не хватало. Это в городе дежурят следователь, кинолог, оперативник. А в районе вот так – один Семеныч, и хватит.

Распрощавшись с коллегами, Васин двинул в темноту. Путь его лежал в самые дебри поселка Заозерный, по грязи и бездорожью, без света – фонарей почти не было. Бодро вышагивая, Васин принялся мечтать о временах, когда подбирающийся сюда областной центр укатает тут все в асфальт и вознесутся новые многоэтажные здания. Но это когда будет… А пока что ему предстояло добраться до своей комнаты в коммуналке на двенадцать нанимателей. И хоть ненадолго отгородиться от всего мира в уютном пространстве своей семьи. Спасибо заводу – дали тогда молодоженам отдельную комнату. Хоть тесное, но свое жилище.

Вот и его улица, состоявшая в основном из деревенских домишек с участками за штакетниками и сараями. А вон на их фоне огромная темная масса – это трехэтажный деревянный дом, где уютно горели желтые окна. На третьем этаже его ждут родные люди. И на душе вдруг стало так легко и хорошо. Так приятственно и воздушно, что он едва не прозевал удар.

Нападавший притаился на крыше дощатого сарая, где жители многоквартирного дома хранят всякое барахло, не влезающее в комнаты. И спрыгнул оттуда, как ягуар на добычу.

Не будь у Васина чутья и превосходной реакции, его бы убили на границе шесть лет назад. Но эти качества тогда спасли его. Как и сейчас.

Не оборачиваясь, лейтенант прыгнул вперед, так что острое лезвие лишь пропороло на спине куртку, не достав до тела. Потом упал на колено, лезвие просвистело над его головой.

В полусидячем положении он крутанулся вокруг своей оси, подметая ногой вокруг себя. И сбил нападавшего с ног.

Тот упал с обиженным вскриком. А Васин уже был на ногах.

Дальше – дело техники. Нож – это очень опасное оружие в ближнем бою, в умелых руках пострашнее пистолета. Тут даже чемпиону по самбо лучше не играть в заломы и захваты. Куда проще врезать ногой по руке и выбить оружие. А потом нагнуться и опустить руку-кувалду на голову нападавшему – притом так рассчитать, чтобы не убить того ненароком. А дальше можно на почти отключенного противника навалиться, заломить ему руки за спину.

Только когда Васин завел руку противнику, понял, с кем сейчас играл в тореадора.