Испорченные сказания. Том 2. Бремя раздора - Ксен Крас

– На вас свалилось множество бед, Ваше Высочество. Но вера помогает человеку пережить все. Именно вера позволяет пережить горечь утраты, она способна поднять на ноги и заставить идти в новый день.

Лорду Форесту показалось, что милорд Брейв изволил пожалеть его. И почему все считают своей необходимостью переубеждать разуверовавшего человека?

– В самом деле? И ваша вера помогает вам? Вы бежите с материка, испугавшись непонятного проклятия. Ваша вера в Богов терзает вас уже многие годы. Меня с постели каждый день поднимают мои обязанности. Только мой нрав и упрямство помогают мне продолжать двигаться вперед. Только моя семья служит мне опорой и вселяет надежду, что если случится что-либо, то они помогут мне. Если молитвами можно исцелить, то для чего нужны лекари? С тех пор как Фалин стал помогать лекарству процветать, больше детей стало доживать до своего взросления, старики стали проживать жизнь на несколько лет длиннее, а некоторые болезни перестали быть смертельно опасными. Это сделали люди. Люди, милорд Брейв, а не Боги.

В Большом зале стало тихо.

Брейв не был согласен с Клейсом, регент понимал это, но и спорить он не хотел. Лорд Форест, в свою очередь, не желал навязывать кому бы то ни было свою точку зрения. Мужчины молчали и думали, как продолжить разговор так, чтобы это не привело к конфликту.

Наконец Клейс решил спросить то, что его на самом деле интересовало:

– За что на вас легло проклятие?

Лорд Бладсворд посмотрел на пол. То ли он не хотел говорить это никому, то ли именно Форесту, а быть может, он не мог сформулировать мысль и на самом деле только сам нагнетал обстановку, убеждал себя и верил в надуманное.

– Я не уследил за сестрой. И я виноват, что она сбежала и стала такой.

– Вы были еще юны. И каким образом именно вы стали виновны? Вы насильно увели ее в Цитадель?

– Она пришла ко мне за два дня до побега и попросила совета. Тогда я сказал ей, что подчиняться правилам глупо и не нужно, поступать по сердцу – единственный правильный путь.

– В том возрасте и я сказал бы то же самое. Все молодые горячи и в чем-то безумны. И все бесстрашны, считают себя бессмертными и самыми мудрыми на всем свете. То, что говорят прожившие долгую жизнь, они считают глупостями стариков и истинный смысл и полезность советов понимают в лучшем случае спустя пять-десять лет, а некоторым и вовсе не дано осознать правильности речей.

– Да. Но после моих необдуманных слов Эрин сбежала. Я не узнал у нее тогда, что же влекло ее, чего желало ее сердце. И из-за этой глупости, из-за моей неосмотрительности и нежелания послушать юную леди я смог встретить сестру лишь теперь.

– Это единственное, что гложет вас?

– Когда у меня была жена, живая и здоровая, я позволил себе полюбить другую женщину.

Клейс чуть не рассмеялся. Брейв говорил, словно юнец, возвышенный идеалист лет пятнадцати.

– Люди склонны влюбляться. Жену вы не выбирали, и я понимаю, почему вам могла приглянуться другая женщина. Я догадываюсь, что вы проводили с ней ночи, и это тоже тяготит вас. Вероятно, у вас есть даже ребенок от этой женщины и… О, Эуан! Он похож на вас куда больше, чем Эриза Редгласс, ваша законная дочь. Эуан – не сын вашего друга, верно?

– Вы наблюдательны, Ваше Высочество. И всегда так быстро понимаете, что к чему?

– Жизнь заставила меня научиться анализировать и рассматривать все возможные варианты. Тот, что я сказал, был самым логичным.

– Эуан мой сын. Я подговорил богослужителя, и тот обвенчал меня с моей возлюбленной. Многоженство карается проклятием – так и случилось. Моя возлюбленная умерла вскоре после родов, моя законная первая жена лишилась ума и сбросилась с крыши. Душевнобольная, запертая в своих покоях до приезда Гроссмейстеров из Цитадели Мудрости, она каким-то образом выбралась, прокралась мимо стражи, забралась на крышу и рухнула с нее вниз.

– Насколько я помню, говорилось, что она выпала из окна, когда, испугавшись, что Эриза упадет, оттолкнула от него дочь.

– Да, именно это и знают все. Однако это ложь. Я не смог бы объяснить, каким образом мои воины не заметили леди Бладсворд. Никто так и не понял, как она сумела забраться так высоко. А Эриза… Моя бедная дочь долго винила себя в смерти матери, она не находила себе места, и я, вместо того чтобы сознаться и выслушать насмешки о внимательности стражи, предпочел скрыть истину. Это – еще один мой грех.

Регенту было что сказать, однако, когда кто-то изливал душу, требовалось молчать и слушать.

– После смерти Тиаделы я не признал своего сына, потому что боялся огласки, я боялся, что надо мной станут смеяться. Мой бастард стал для всех сыном моего друга и горько переживал его смерть. Даже тогда я не смог открыться Эуану. И это еще один мой грех. Я быстро выдал Эризу замуж для того, чтобы ее не коснулась расплата за мои пороки.

– Вы не представляете, как много людей с похожими судьбами. Однако никто из них не бежит из Ферстленда. Вы не самый отвратительный человек, не стоит так переживать.

– Но именно я разгневал Богов своим поступком. Я дал обещание нести траур десять лет, сдержал его, и оказалось, что этого недостаточно. Когда моя сестра вернулась и я нашел себе новую жену, я поверил, что теперь все наладится и я смогу жить… как положено. Мой нерожденный ребенок погиб. Моя сестра убила Лилор, которая могла дать мне наследника. Лорд Мортон, вероятно, был прав – я не тот лорд, что достоин править. И я сам не желаю этого более. Покинуть Ферстленд – мое единственное желание. Если я смогу при этом послужить вам, Ваше Высочество, и Его Величеству Аурону Старскаю, то не зря проживу жизнь. Быть может, все мои проступки, все, что были за мою жизнь, – может, все это вело меня именно к такому исходу? Быть может, это и есть мой истинный путь?

Клейс не смог убедить Бладсворда отступить от своей цели. Несколько дней он беседовал с правителем востока, но в этом не оказалось смысла. Регент переговорил и с бастардом Эуаном – мальчик был полной копией своего отца, он мечтал о путешествиях, о неизведанных землях, о морских сражениях и горел желанием увидеть чудищ из глубин. Ему это было простительно – он был еще ребенком, а Брейв… Бороться с упрямцем еще дольше Клейс не желал.