Истины в моем сердце. Личная история - Камала Харрис

Я с наслаждением нырнула в эту жизнь. На первом курсе я баллотировалась на свою первую выборную должность: представителя первокурсников в Студенческом совете по гуманитарным наукам. Это была моя самая первая кампания. Ни один противник из тех, с которыми я сталкивалась с тех пор, не отличался такой жесткостью, как девушка из Джерси Шелли Янг, – а это говорит о многом, если исходит из уст человека из Окленда.

Я возглавляла экономическое общество и участвовала в дебатах. Я вступила в женское общество, мое любимое «Альфа Каппа Альфа» [24 - Alpha Kappa Alpha – влиятельная организация, разрушившая барьеры для афроамериканских женщин во многих сферах жизни общества. – Примеч. ред. ], основанное девятью женщинами в Говардском университете более века назад. По пятницам мы с друзьями наряжались в лучшие наряды и щеголяли по Двору. По выходным мы ходили в Национальный торговый центр протестовать против апартеида в Южной Африке.

В университете помимо того, что я была студенткой, у меня было много работы. Я стажировалась в Федеральной торговой комиссии, где отвечала за «клипы». Это означало прочесывание всех утренних газет, из которых вырезались любые статьи с упоминаниями об организации, и наклеивание их на листы бумаги с целью копирования и распространения среди старших сотрудников. А еще я занималась исследованиями в Национальном архиве и была гидом в Американском бюро гравировки и печати. Нам с коллегами-гидами выдали рации и идентификационные номера; я была «TG-10» – и это кодовое имя дало мне возможность почувствовать себя агентом секретной службы. Как-то раз, закончив смену, я встретила в главном зале Руби Ди и Осси Дэвис [25 - Руби Ди и Осси Дэвис – американские чернокожие актеры, супружеская пара, оба политические активисты, члены правозащитных организаций. – Примеч. пер. ], которые ожидали начала VIP-экскурсии после окончания рабочего дня. Они излучали ауру, подобную светилам, которыми они и были, тем не менее они специально заговорили со мной и сказали, как им приятно видеть молодую чернокожую женщину, трудящуюся на государственной службе. Никогда не забуду, как меня тогда впечатлило, что эти две иконы, два достойнейших человека, нашли время, чтобы проявить ко мне интерес.

Летом после второго курса я проходила стажировку у сенатора Алана Крэнстона из Калифорнии. Кто мог знать, что лет через 30 меня изберут на то же место в Сенате? (У меня до сих пор хранится благодарственное письмо от его офис-менеджера, которое висит в рамке в моем сенатском кабинете рядом с местом, где сидят мои собственные стажеры. Когда в метро Сената я встречаю интернов, часто говорю им: «Вы смотрите на свое будущее! ») В то лето я с восторгом каждый день ходила на работу в здание Капитолия. Я чувствовала себя в эпицентре перемен – и даже в качестве стажера, сортирующего почту, я была счастлива. Но еще больше меня завораживало здание Верховного суда через дорогу. Я переходила улицу, вдыхая жаркий, влажный воздух лета, который, казалось, можно было резать ножом, чтобы просто постоять в благоговении перед великолепием этого здания и прочитать слова, выгравированные на мраморе над входом: «Равное правосудие по закону».

После университета я вернулась домой в Окленд и поступила в Юридический колледж Гастингса. На втором курсе меня избрали президентом Ассоциации чернокожих студентов-юристов. В то время чернокожим студентам было труднее найти работу, чем белым, и я хотела это изменить. Как президент ассоциации я обзвонила управляющих партнеров всех крупных юридических фирм и попросила их прислать представителей на ярмарку вакансий, которую мы устраивали в отеле.

Поняв, что хочу работать в окружной прокуратуре, что нашла свое призвание, я с радостью поделилась своим решением с друзьями и семьей. И не удивилась, когда они отнеслись к этому скептически. Мне пришлось защищать свой выбор как дипломную работу.

Америка имеет длинную историю использования прокурорской власти как инструмента несправедливости. Я хорошо знала эту историю – о невинных людях, которых подставили, об обвинениях, выдвинутых против цветных без достаточных доказательств, о прокурорах, скрывавших информацию, которая оправдала бы подсудимых, о непропорциональном применении закона. Я выросла на этих историях, поэтому понимала настороженность своего окружения. Но в истории были и другие случаи.

Мне было известно об отважных прокурорах, которые преследовали ку-клукс-клан на Юге. Я слышала рассказы о прокурорах, которые противостояли коррумпированным политикам и корпорациям, загрязняющим окружающую среду. Я была знакома с наследием Роберта Кеннеди, который, будучи генеральным прокурором США, послал чиновников министерства юстиции на защиту «Всадников Свободы» [26 - Freedom Riders – правозащитное общественное движение в США, основанное в 1960-х гг. , которое ставило своей задачей борьбу за гражданские права афроамериканского населения США. – Примеч. пер. ] в 1961 году, а через год – маршалов США на защиту Джеймса Мередита [27 - Джеймс Мередит – первый чернокожий студент Миссисипского университета (Оле Мисс). Расистски настроенные власти и жители штата воспротивились решению Верховного суда о его зачислении в университет, и по решению президента Джона Кеннеди и генерального прокурора Роберта Кеннеди Мередита сопровождали федеральные маршалы. – Примеч. пер. ], когда он поступил в Оле Мисс.

Я прекрасно понимала, что равное правосудие – это стремление. Я понимала, что сила закона применяется неравномерно, иногда намеренно. Но я также понимала, что неполадки в системе необязательно должны быть непреложным фактом. И я хотела участвовать в изменении системы.

Одно из любимых высказываний моей матери было: «Не позволяй никому говорить тебе, кто ты. Сама скажи им, кто ты». Так я и поступала. Я знала, что часть перемен – это то, что я видела всю свою жизнь, окруженная взрослыми на улицах, кричащими, марширующими и требующими справедливости. Но я также знала, что что-то важное происходит и там, внутри – за столом, где принимаются решения. Когда активисты придут и начнут стучать в двери, я хотела бы быть с другой стороны, чтобы впустить их.

Я собиралась стать прокурором, который работает в соответствии со своими личностными качествами. Я собиралась заниматься этой работой через призму своего собственного опыта и перспектив, с мудростью, полученной на коленях моей матери, в зале «Знака радуги» и на Дворе Говардского университета.

Эта мудрость подсказывала мне, что, когда речь идет об уголовном правосудии, нам предлагается принимать ложные решения. Слишком долго нам говорили, что есть только два варианта: либо быть жесткими в отношении преступности, либо мягкими. Это упрощение, из-за которого не принимаются в расчет реалии общественной безопасности. Мы хотим, чтобы полиция покончила с преступностью в нашем районе, и при этом чтобы она не применяла силу чрезмерно. Мы хотим, чтобы она выследила убийцу на наших улицах, и при этом чтобы она перестала использовать расовое профилирование. Мы можем верить в необходимость следствия и привлечения к ответственности, особенно для серьезных преступников, и при этом выступать против несправедливого лишения свободы. Я считала необходимым сплести эти разнообразные нити воедино.