Падение Гондолина - Джон Р.Р. Толкин

* * *

В число стихотворных произведений, которые мой отец начал за годы своего пребывания в Лидском университете (в первую очередь это аллитерационная «Песнь о детях Хурина»), входит и «Бегство нолдоли из Валинора». Эта поэма, тоже написанная аллитерационным стихом, обрывается на 150 строке. Не подлежит сомнению, что она была написана в Лидсе и, как мне кажется, скорее всего в 1925 году, – именно тогда Толкин вступил в должность профессора англосаксонского языка в Оксфорде. Я частично процитирую этот поэтический отрывок, начиная с «на вершине Кора, на площади < …> сходятся бесчисленные толпы», где «Феанор держит ожесточенную речь», – этот эпизод описан в соответствующем фрагменте «Очерка мифологии», стр. 32. Финн в строках 4 и 16 – это номская форма имени Финвэ, отца Феанора; Бредиль в строке 49 – имя Варды на языке номов.

        А номы, сочтены      по именам и родству,

        Пришли, призваны,       на площадь великую

        На вершине Кора.       Там взывал громко

        Сын Финна яростный.       Факелы жаркие

        Вознес он ввысь,       вращая в руках, – 5

        В тех руках искусных,       что сокрытую тайну

        Ремесла постигли;       ни смертный, ни ном

        Ни умение их, ни магию       не переймет никогда.

        «Ло! повержен отец мой       вражьим мечом;

        Смерть испил он       у стен чертогов, 10

        У сокровищниц крепких,       где, сокрыты во мгле,

        Хранились те Три       несравненных камня,

        Что не создадут заново       ни Девять Валар,

        Ни ном, ни эльф;       не дано возродить их

        Ни магией, ни умением;       замены им не исполнит 15

        Сам Феанор, сын Финна,       что форму придал им.

        Жар утрачен,       зажегший их встарь,

        Рок свершился       над родом Фаэри.

        Так мудрость от недомыслия       сумела снискать

        Зависть Богов,       что заперли нас 20

        В сладостных клетках       – прислуживать, петь им,

        Гранить им камни,       побрякушки занятные,

        Досуг их скрашивать       красою обличия;

        Они ж на ветер бросают       вековые творения;

        Не могут Моргота       превозмочь, созывая 25

        Совет за советом!       Все, в ком живы

        Надежда и доблесть,       идите на зов мой,

        К бегству, к свободе       в забытых землях!

        Чащобы мира –       чертоги раздольные,

        Что дремлют издревле,       одетые мраком; 30

        Равнины вольные,       сокровенные берега,

        Где лунный луч       не льется доселе,

        Заря в убранстве       росном не блещет, —

        Стопам бесстрашных       пристали более,

        Чем кущи Богов       в оковах тьмы, 35

        Оплот праздности,       где пусты – дни.

        Да! Свет сиял там;       их краса запредельная

        Превыше помыслов       в плену нас держала

        Здесь годы и годы.       Но угас тот свет.

        Сокровища сгинули,       самоцветы украдены, 40

        А Три, мои Три,       трижды заклятые

        Сферы хрустальные,       светом немеркнущим

        Зажжены, наполнены       ожившим заревом,

        Переливчатым блеском       пламени ярого —

        Моргот замкнул их       в мрачной крепости, – 45

        Мои Сильмарили.       Сим словом навеки

        Оковы крепкие       клятвы приемлю:

        Тимбрентингом       и чертогами вечными

        Бредиль Благословенной,       ее обителью горной, —

        Да услышь она слово!       – спешить клянусь я 50

        Через весь мир и море,       не мысля об отдыхе,

        Через гряды горные       и угодья бескрайние,

        Через трясины и скалы,       и снежные бури,

        Чтоб сыскать самоцветы,       в коих судьбы замкнуты

        И сокрыт рок       народа Эльфланда; 55

        Лишь в их сердце сияет ныне       свет первозданный».

        И семь сынов его       высокого рода:

        Крантир темный,       Куруфин искусный,

        Дамрод и Дириэль,       и дивный Келегорм,

        Маглор могучий       и Майдрос статный 60

        (Старший; страсть в нем       сильней полыхала

        Гнева отцовского,       огня Феанора;

        Доля недобрая       поджидала его), —

        Все вышли, встали       вкруг отца, смеясь,

        Взялись за руки,       поклялись легко 65

        Крепкою клятвой,       что крови впоследствии

        Пролила ливни,       лезвия затупила

        Воинств несметных,       но жива и поныне.

Сказание о падении Гондолина

Туор спускается к сокрытой реке

Так молвил Сердечко, сын Бронвега: «Узнайте же, что Туор был смертным человеком и жил в незапамятные времена в той северной земле, что зовется Дор-ломин, или Земля Теней; из эльдар лучше всех знают ее нолдоли.

Народ Туора скитался в лесах и холмах, и ведать не ведал о море, и не пел о нем; Туор же жил не с сородичами, а в одиночестве, близ озера под названием Митрим, охотился в окрестных лесах, а не то так играл у берегов на своей грубой деревянной арфе со струнами из медвежьих жил. Многие, прослышав о власти его безыскусных песен, приходили из ближних и дальних краев послушать игру его, но Туор умолкал и уходил в безлюдную глушь. Здесь узнал он много всего дивного и свел знакомство со скитальцами-нолдоли, а те обучили его своему языку и своей мудрости; но не суждено ему было провести в тех лесах всю свою жизнь.

Говорится, будто магия и судьба привели его однажды ко входу в пещеристый провал, вниз по которому из Митрима утекала подземная река. И вошел Туор в ту пещеру, надеясь вызнать ее секрет, но митримские воды подхватили и повлекли его за собою в самое сердце горы, и не смог он выбраться назад, к свету. И говорится, будто такова была воля Улмо Владыки Вод, по чьей подсказке нолдоли проложили этот потаенный путь.