Молодые боги - Алекс Делакруз

Матрона между тем, пошатываясь, обессилившими, скрюченными в судороге пальцами пыталась схватиться за клинок. Из её горла вместе с пузырями крови вырвались хриплые свистящие звуки, но силы покидали тело. В какой-то миг неуловимо обмякнув, дама рухнула на пол – только заскрежетал об пол меч, заставив голову жертвы развернуться под немыслимым углом.

В наступивший тишине, нарушаемой лишь мелко подрагивающими в судорогах ногами матроны, едва царапающими пол, позади меня раздались мягкие шаги. Я стоял, в испуге опустив глаза, и первое, что увидел, были элегантные сапоги на небольших каблуках с высокой шнуровкой, поднимающейся к коленям. Дальше привлекательные ноги плотно обнимали кожаные штаны, тонкую талию стягивал широкий пояс, а кожаная куртка, казалось, вот-вот рванется в стороны, открывая путь на свободу зажатой в неволе груди.

Откинув полы плаща, незнакомка наклонилась. Взявшись за рукоять меча, торчавшего из шеи матроны, рванула его, выдергивая, – я вновь поморщился от резкого звука взрезаемой плоти. Матрона булькнула в последний раз и затихла – под ней начало расползаться густое кровавое пятно.

– Возьмешь? – посмотрели на меня уже виденные ранее огромные голубые глаза.

Знакомая незнакомка протягивала мне меч рукояткой вперед, держась за окровавленный клинок. Изящные кисти рук ее были в черных перчатках до локтя.

– Возьму, – кивнул я, принимая меч.

– Будешь меня защищать? – спросила голубоглазая принцесса.

– Буду.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Я смотрел ей прямо в глаза, и появившаяся надпись оказалась на периферии зрения. Даже не успел прочитать, что там написано, – почти сразу обернулся на прозвучавший в стороне вопрос.

– Ваше высочество? Забираем? – поинтересовался один из убийц.

Угадал, надо же. Настоящая принцесса – раз обращение «ваше высочество». Вот только откуда оно в античном мире?

Загадочный ассасин в черном стоял над трупом Джонса и держал в руках небольшую кожаную сумку с ремнем. Второй воин, убивший Питера, как раз сейчас поднял с его трупа вторую, похожую. Острие его иззубренного копья по-прежнему упиралось в шею рыжеволосой рабыне – из-под него уже появилась маленькая капелька крови.

– Забираем, – кивнула прекрасная незнакомка и повернулась ко мне: – Кто молодец?

– А… – непонимающе протянул я.

Ей невероятно хотелось похвастаться – увидев в ее глазах совсем детское торжество, понял я.

– Смотри, три миллиона, если покупать у Лаэртского. Лучшие наемники из гильдии – двести пятьдесят тысяч за три часа работы. Это просто фантастика, а не экономия! Под любой критерий оптимальности влетит со свистом, как твоей бывшей. Так что кто молодец? Я молодец!

Голубоглазая принцесса широко улыбнулась и опустила взгляд к своей небольшой поясной сумке. Я стоял с вытянувшимся лицом, думая, правильно ли понял смысл шутки про оптимальность и «бывшую».

– Надевай скорее, – протянула мне девушка темный плащ – откуда только взяла?

– А теперь что? – с глупым видом поинтересовался я, неумело держа в одной руке окровавленный меч, а второй пытаясь накинуть на плечи плотный плащ.

– Как что? А теперь бежим!

«ВНИМАНИЕ! Негативное изменение социального статуса! »

«Вы теперь беглый раб и преступник! »

Рабовладелец

Голубоглазая принцесса звонко рассмеялась своей шутке, но почти сразу посерьезнела.

– Надо торопиться, у нас всего три часа, – повелительно взмахнув рукой, она направилась к выходу из особняка. Наемники последовали за ней, а державший оружие у горла рабыни, прежде чем отнять копье, наглядно приложил палец к губам.

Мимо мелькнули их плащи, и я тоже собрался было ретироваться, но тут заметил лежавшую рядом с мертвой матроной кожаную сумку, один в один похожую на те, которые убийцы взяли у Джонса и Питера. Вот только готов был поклясться, что несколькими секундами ранее никакой сумки на полу не было!

Не вникая, подхватил ее – котомка оказалась неожиданно тяжелой. Кирпичи? Или золото? Перебросив через плечо ремень, я развернулся на пороге и вышел в атриум. Скользнув глазами по распластанным в кровавых лужах телам двух крепких слуг, встретился взглядом со стоящей на коленях рыжеволосой рабыней. Умоляюще сложив на груди руки, девушка пронзительно смотрела на меня снизу вверх.

– Вы уходите, господин? – негромко спросила рыжеволосая.

– Э-э… – я замер.

– Эй! – окликнула принцесса – она уже пересекла атриум.

– Господин, они нас всех убьют, – умоляюще произнесла рабыня.

Сделав паузу, вдруг кто-нибудь примет тяжелое решение за меня, я отвел взгляд и вздохнул. Вспомнил о незыблемом римском обычае, если раб поднял руку на хозяина, казнили всех остальных невольников его фамилии, находящихся в доме.

Зря отвел взгляд – увидел вторую рыжеволосую, которая, неслышно подойдя, теперь стояла на коленях у меня за спиной. А широкая арка перистиля казалась не такой уж и широкой – в ней угрожающе темнел силуэт Кельтилля. Но когда варвар выступил на свет, на его простодушном лице я прочитал те же эмоции, что и у рабынь.

Легким воздушным шагом, почти бегом, едва касаясь ступнями пола, принцесса скользнула ко мне. Вновь ее голубые глаза были совсем близко.

– Ты чего застыл? Эгей! – пощелкала она пальцами у моего лица.

– Рабы… их же убьют, – несмело произнес я.

– Ну и? .. – подняла бровь принцесса. Потом поняла, в чем дело и скрестила руки на груди, закатив глаза. – О господи, «их же убьют»… Ну возьми с собой, жалостливый ты мой.

С облегчением я кивнул рыжеволосой, уже вскочившей на ноги. И тут же девчонка поймала плотный комок ткани, который швырнула ей принцесса. Это был плащ, такой же, как у меня. Третий полетел в руки другой рабыне, четвертый достался Кельтиллю.

Откуда она их столько достала?

– Госпожа, прошу, – в один голос несмело окликнули уже развернувшуюся принцессу рабыни.

– Ну что еще? – голубоглазая красавица совсем не скрывала раздражения.

– Радамант…

– Кто? !

– Еще Радамант, госпожа, – упали коленями в мраморный пол рабыни.

Я невольно поморщился – будто самому стало больно от такого жесткого удара. Но объяснять больше не требовалось – из перистиля появился нескладный карлик. Двигался он неуклюже, часто перебирая маленькими ножками, на фоне которых карикатурно огромными казались сжатые кулаки. На узких плечах криво, будто воткнутая неумелым ребенком при сборке фигурки, сидела яйцевидной формы голова. Карлик был одноглаз, его лицо пересекал широкий рваный шрам, сбивая в сторону нос и рот, придавая уродцу вечно ухмыляющееся выражение. Следом за ним волочилась длинная цепь. Мельком глянув, я ужаснулся, опознав грубую собачью будку сразу за аркой.