Рождественский поцелуй - Валери Боумен

Николь поспешно опустилась на диван рядом с подругой, крепко обняла ее за плечи и, лукаво подмигнув, сказала:

– Ты вовсе не хочешь умирать. Ты хочешь чудесного романа с Даффином, включая наручники, которые так тебя восхищают. И я не осуждаю тебя за это.

Реджина залилась краской. Кузина говорила правду. Наручники, которые Даффин всегда носил с собой, завораживали ее с момента их встречи в Суррее, и Николь знала об этом.

– Но тебе придется завоевать его расположение и принести извинения, – продолжила Николь. – Поверь, Даффин не сможет сердиться на тебя вечно. К тому же он наверняка почувствует себя польщенным, после того как обдумает случившееся, хотя и никогда в этом не признается.

– Польщенным тем, что с ним обращались как с проституткой? – Реджина скептически посмотрела на подругу.

Николь покачала головой.

– Нет, я не об этом. А о том, что восхитительная молодая леди желает провести с ним ночь.

Реджина надула щеки и тяжело вздохнула.

– Он и правда сказал, что я красива и желанна. Но даже если он найдет в себе силы простить меня, как я найду возможность с ним объясниться? На Боу-стрит я больше не поеду, поскольку уверена, что он даже не захочет меня принять.

Отодвинувшись от Реджины, Николь подбоченилась.

– Почему ты не сказала, что он назвал тебя красивой и желанной? На мой взгляд, это довольно неплохое начало. Хотя ты права – возвращаться на Боу-стрит не стоит. Нужно придумать что-то другое.

Реджина откинула волосы со лба.

– Я с тобой не согласна. Дорожные происшествия меня напугали, особенно второе. Так что, возможно, нам стоит прислушаться к Марку.

Прошло несколько секунд, прежде чем красивое лицо Николь осветила улыбка. В зеленых, точно морская пучина, глазах заплясали озорные искорки, и она всплеснула руками.

– Ну, конечно! Дорожные происшествия. О, Реджина, ты полюбишь меня еще больше. Я только что придумала идеальный план.

Глава 7

Поежившись от ударившего в лицо холода, Даффин свернул в темный переулок. Этот самый опасный и бедный район Лондона населяли отбросы общества, бродяги и преступники всех мастей, что, впрочем, вовсе не говорило о том, что люди, жившие по соседству, не были добропорядочными, законопослушными гражданами. Друзья Даффина близнецы Кавендиш выросли на этих улицах, однако, являясь шпионами, оба работали на стороне правопорядка, хотя родные места их детства по-прежнему служили домом мерзавцам, предпочитавшим попирать закон.

Даффин вырос в другой части Лондона, имевшей налет респектабельности и источавшей запах денег. Только он никогда не был там своим. И никогда таковым не станет.

Холодный ветер проник под шарф, и Даффин поплотнее запахнул полы плаща. Стайка одетых в лохмотья беспризорников распевала рождественские гимны на углу улицы. Канун Рождества. Этот праздник принято проводить в кругу семьи, но у Даффина семьи не было. Больше не было.

Оуклиф получил информацию о том, что Генри Викери прячется в одном из домов на этой улице, а он уже давно мечтал разыскать сукиного сына и надеть на него наручники. А вдруг это поможет прогнать мучительное чувство страха? А вдруг Даффин сможет сделать вид, будто никакого Рождества нет? Возможно, в этом году ему удастся избежать воспоминаний. Он не мог сидеть на одном месте, потому что безделье порождало мысли о прошлом.

Даффин надвинул шляпу на глаза. Коль уж разговор зашел о воспоминаниях, то к прежним прибавились новые, от которых он никак не мог отделаться.

Четыре дня назад мисс Хевершем вплыла в его кабинет со своим шокирующим предложением, и с тех самых пор Даффин не переставал думать об этом. Проклятье! Ее предложение попросту нелепо. Но тогда почему он не мог выбросить его из головы? Возможно, потому, что подобное предложение он получил впервые? Именно это Даффин повторял себе снова и снова, хотя и сам не верил в то, что говорил.

Впрочем, похожие предложения поступали ему и раньше, но их делали скучающие замужние дамы, желавшие наставить рога непритязательным мужьям с сыщиком с Боу-стрит исключительно ради забавы. Реджина же от них отличалась. Она определенно была первой, кто предложила Даффину свою девственность, да еще за деньги. Оуклиф покачал головой. Черт возьми, о чем только она думала? !

Да, мисс Хевершем немного старше обычной великосветской леди на выданье, но с ее стороны было смешно полагать, что у нее возникнут трудности с поисками любовника. И уж тем более ей вовсе необязательно платить кому-то за любовную связь. Мысль об этом заставляла Даффина чувствовать себя неуютно. Она сказала, что остановила свой выбор на нем. Но почему? Да, они действительно с легкостью флиртовали в Суррее. И все же почему она выбрала именно его? Потому что доверяла ему? Потому что он дружил с ее кузенами?

Она выглядела крайне смущенной, в спешке покидая его кабинет, и Даффин готов был признать, что отказал ей в довольно резкой форме, но предложение застало его врасплох. Явно чувствуя себя не в своей тарелке, Реджина в итоге все испортила, но ей следовало понимать, что она должна сохранить себя для Драйдена, ну, или, по крайней мере, найти мужчину своего круга.

Впрочем, надо перестать думать о предложении Реджины и сосредоточиться на поисках Генри Викери – этом куске дерьма, который ограбил полдюжины особняков Мейфэра и жестоко избил мальчишку-почтальона, ставшего свидетелем того, как он покидал один из ограбленных домов. Из-за негодяя Викери мальчик навсегда останется хромым, и теперь Даффин мечтал лишь о том, чтобы сполна отплатить ему за это.

Он остановился перед нужным домом и, сверившись с адресом – Мерсер, 15, – глубоко вздохнул, чувствуя, как бешено побежала по жилам кровь. Эту часть своей работы он любил более всего. Оуклиф постучал в дверь кулаком, подождал несколько секунд и прислушался. Вскоре до его слуха донеслись шарканье шагов и тихие ругательства. Прошла почти минута, прежде чем шаткая створка двери приоткрылась, и на Даффина уставились черные глаза-бусинки.

– Кто тут? – раздался грубый мужской голос.

– Тот, кто ищет встречи с Генри Викери, – сухо ответил Даффин. – Он здесь?

Мужчина несколько раз моргнул.

– Кто спрашивает?

У Даффина не было времени на игры, поэтому он подбоченился и, гневно взглянув в глаза-бусинки, протянул: