Хрупкие создания - Дониэль Клейтон

– Мистер К. , хватит тянуть! – выкрикивает Алек. – Покажите список!

Мистер К. улыбается. Только голубоглазому блондину Алеку может сойти такое с рук. Его отец стоит в ряду учителей и ухмыляется. Алек – сын президента совета попечителей. Ему вообще все сходит с рук.

Алек прерывает мистера К. снова. Он получит роль Щелкунчика и будет танцевать с Бетт. Это логично – они же встречаются, единственные на потоке. Из шести мальчиков младших классов только двое предпочитают девочек – новенький, восходящая звезда по имени Анри, и Алек. Бетт игриво подмигивает и кладет руку на щеку Алека, словно она – его преданная жена, и лучший друг Алека, Уилл, толкает его в плечо. Бетт теребит в руках кулон, который носит не снимая. Наверное, Алек и подарил. Я дотрагиваюсь до своей голой шеи. Я мечтаю только об ожерелье с бабочкой от мистера К.

Рыжеволосый Уилл, конечно, будет играть старика Дроссельмейера. Грациозный Уилл может станцевать большинство женских партий лучше любой танцовщицы в нашем классе. Если б ему позволили, точно бы станцевал. Он мастерски подводит глаза, а за его пластику любой бы здесь убил.

Но мистеру К. и Дубраве это не нравится. Пока Уилл не станет мускулистым и подтянутым – настоящим русским танцором, – он так и будет торчать на второстепенных ролях.

Мистер К. выходит в центр. Мы уже на взводе. Джиджи глаз не сводит со своей тетки и чуть ли не подпрыгивает от предвкушения. Скоро она поймет, что лучше здесь не выказывать эмоций. Никогда не подавай виду, кого хочешь играть. Люди смотрят и запоминают. Всегда. И забирают желаемое у тебя из-под носа.

Мистер К. останавливается рядом с Анри и разглядывает его волосы, рассыпавшиеся по плечам. Пресса называет его восходящей звездой, маленьким Михаилом Барышниковым [6 - Михаил Барышников – советский и американский артист балета. – Примеч. ред. ], но мы по-прежнему обращаемся с ним так, словно он – ничто. Он приехал в школу к концу летнего семестра. Анри иногда говорит по-французски и собирает свои темные волосы в хвостик. Он встречался с Кэсси Лукас. Меня передергивает, когда я вспоминаю, что с ней сделали в прошлом году. После этого случая нас затаскали по семинарам, посвященным «соревновательным порывам». Анри ни с кем не общается, да и с ним никто особо не хочет разговаривать. Боятся, что он узнает о том, что случилось с его девушкой, и все расскажет. У балерин свои секреты.

В глазах Анри зловещие искорки. Я бы отдала ему роль Мышиного короля только из-за них.

Мистер К. останавливает взгляд еще на нескольких учениках. Комната бурлит, как кипящая кастрюля. Я пересчитываю главные роли по пальцам и раздаю их своим одноклассникам: Клара, Щелкунчик, Снежная королева, дядя Дроссельмейер, Арабский Кофе, Китайский Чай, Русская кукла, Арлекин, Испанская кукла, Снежинки, фея Драже, Тростниковая Флейта, Фея Росинки, матушка Джинджер. Только в самом конце я понимаю, что не назначила роль самой себе.

Зимнее выступление: Щелкунчик

Главные партии

Клара – Мора Джеймс

Взрослая Клара – Эдит Диас

Щелкунчик – Алек Лукас

Снежная королева – Бетт Эбни

Дублер Снежной королевы – Элеанор Александер

Снежный король – Анри Дюбуа

Дроссельмейер – Уильям О’Райли

Арабский Кофе – Лиз Уолш

Китайский Чай – Сей Джин Квон, Хе Джи Йи

Фея Драже – Жизель Стюарт

Дублер феи Драже – И Джун Ким

Мышиный король – Дуглас Картер

Фея Росинки – Мишель Дюмон

4. Джиджи

Время за полночь. Безумный день распределения официально закончился, но я не могу уснуть из-за переполняющего меня восторга. Я, Жизель Стюарт, – фея Драже! Темная бабочка мистера К. Слова порхают в моей голове, как бабочки в инсектарии, легкие, нетерпеливые и невероятно красивые. Они составляют мне компанию.

Меня поздравляли – конечно, поздравляли, – но слова их были странными и пустыми, а объятия – неловкими. Показушными, потому что на нас смотрели учителя. Меня пробирает дрожь. Тело жаждет движения, невзирая на поздний час, на то, что все отправились спать и свет везде потух. Только в движении я смогу выбросить все из головы и уснуть, а утром пойти на урок. Выскальзываю из постели и на цыпочках иду к двери, чтобы не разбудить соседку, Джун. Прислушиваюсь к шагам комендантов, патрулирующих этаж, а потом выхожу.

Стоило бы отдохнуть. Дома мама бы на этом настояла. Это нужно для здоровья. Но я знаю, что на самом деле мне нужно танцевать. Особенно сейчас. Нужно хорошенько все обдумать. Подготовиться.

В лифтах установлены камеры, потому я спускаюсь по лестнице – одиннадцать пролетов до первого этажа. Не хочу, чтобы меня заметили.

Немного задыхаюсь на подходах к своему тайному месту – скольжу мимо административных офисов, через холл, из одной зеленой комнаты в другую зеленую комнату. Лишь бы охранник не заметил.

Я до сих пор слышу шепотки студентов и родителей, как будто они до сих пор здесь. Черная девчонка. Новенькая. Никакая она не фея Драже. Стопы неразработанные. Ноги слишком мускулистые. Такое лицо на сцене будет смотреться смехотворно. Лучше бы отдали роль Бетт. Ведь её сестра была звездой сцены – так говорил сам мистер К. Джиджи никогда не достигнет таких высот.

Призраки чужих слов подгоняют меня вперед. Я тихонько крадусь по залу.

Балетная школа находится позади Линкольн-центра, в одном из самых красивых зданий комплекса. Когда я впервые его увидела, мне показалось невозможным, что в нем столько всего: танцы, театр, кино, музыка, опера и куча другого. Студии на первом этаже – стеклянные коробки, наполненные светом. Я провожу по прохладным стенам пальцами. Задерживаю дыхание и пригибаюсь, проходя мимо офиса диетолога. Ее схемы, плакаты и холодный стол – причины множества истерик, и эта маленькая женщина имеет власть вытурить танцора из школы, если его вес будет слишком маленьким. Это мотивирует.

Подпрыгиваю от неожиданности, когда замечаю выходящего из студии Алека. Сейчас почти середина ночи! Мы пересекаемся взглядами. Открываю и закрываю рот, как рыба, и с языка моего срывается какое-то глупое оправдание, а он улыбается так, словно никому и ничего не расскажет.

– Ты что здесь делаешь? – Алек хватает меня за руку и тащит в темный угол коридора, подальше от камеры. Это, конечно, ничего не значит. Он принадлежит Бетт. Бетт, у которой гладкая фарфоровая кожа, идеальная речь и движения, словно она их репетирует. У меня волосы непослушные и пушистые, и я вечно говорю невпопад. Надеюсь, хоть ладони у меня не липкие.