Стрелок. Митральезы для Белого генерала - Иван Оченков

– Худо, наверное, эдак в земле лежать, – поежился Федор. – Еще раздавит…

– Вообще без разницы, – усмехнулся кондуктор. – Помнишь, сколько наших в Болгарии полегло? Там в гробах разве что господ офицеров хоронили, да и то не всех.

– Это верно.

Студитский тем временем закончил осмотр и, воспользовавшись ланцетом и длинными щипцами, извлек из тела покойного пулю. Очевидно, придя к какому-то определенному выводу, он спрятал ее в платок и сделал казакам знак, дескать, можно закапывать.

– Что скажете, Владимир Андреевич? – поинтересовался моряк у подошедшего к ним врача.

– Выстрел произведен в спину из гладкоствольного пистолета в упор, – сухо ответил тот, вытирая платком руки.

– Значит, свои, – резюмировал Будищев, недобро усмехнувшись.

– А как узнали, что в упор? – почти благоговейно спросил Шматов.

– Когда близко – ожог остается, – пояснил Дмитрий.

– Верно, – кивнул доктор. – Приходилось видеть подобное?

– Всякое бывало.

В этот момент их беседу прервал шум копыт, а следом из-за ближайшего холма показались двое текинцев.

Поначалу, завидев друг друга, и русские и туркмены застыли в нерешительности, уж больно неожиданной получилась встреча.

Первым из ступора, как ни странно, вышел Студитский. Отбросив в сторону вконец испачканный платок, он со всех ног бросился к мирно пасущемуся коню и, мгновенно оказавшись в седле, ударил его каблуками по впалым бокам. Не ожидавшее такой подлости животное взвилось на дыбы, но затем, повинуясь твердой руке всадника, рвануло вперед.

– Брать живьем! – азартно закричал врач изумленным подобной прытью спутникам и вихрем помчался в погоню, на ходу извлекая из кобуры револьвер.

– Куда тебя хрен понес? – только и успел прошептать Будищев, поднимая винтовку и почти одновременно спуская курок.

Хлестко прозвучавший выстрел выбил текинца из седла, после чего второй, устрашенный не только гибелью товарища, но и воинственным видом доктора, развернул коня и поскакал прочь. Опустив вниз рычаг, Дмитрий на лету поймал выскочившую из патронника гильзу и, отправив ее в карман подсумка, обратным движением вытащил патрон и перезарядил «шарпс».

А события продолжали стремительно развиваться. Едва погнавшийся за удирающим туркменом Студитский завернул за скалу, как перед ним оказалась целая толпа соплеменников последнего числом, вероятно, не менее сотни, и теперь их роли резко поменялись. Обескураженный доктор во весь опор удирал от кочевников, время от времени стреляя из револьвера через плечо, без особого, впрочем, успеха, а сыны пустынь с дикими воплями и гиканьем неслись за ним, предвкушая добычу.

Их небольшой отряд оказался в безвыходном положении. Ускакать от славящихся на всю Среднюю Азию ахалтекинских наездников нечего было и думать, а попытка отбиться в чистом поле грозила немедленным истреблением. Тогда казаки, будучи людьми опытными и искушенными, не дожидаясь приказов Левенштерна, спрятали своих коней в низине, после чего залегли за камнями, ощетинившись винтовками.

Несколько левее то же самое проделали Будищев со Шматовым, а незадачливый эскулап, едва успевший добраться к своим до начала перестрелки, занял позицию между ними и теперь лихорадочно перезаряжал опустевший барабан «смит-вессона». Занятая охотниками позиция оказалась откровенно нехороша, но ничего иного им все равно не оставалось.

Поначалу разгоряченные погоней текинцы попытались взять своих противников нахрапом. Но едва туркменские всадники подскакали вплотную к камням, за которыми нашли убежище русские, по ним ударил плотный залп. В одно мгновение казавшая неудержимой лава смешалась. Визг и улюлюканье нападавших тут же сменили крики умирающих, стоны раненых и дикое ржание лошадей, оставшихся без седоков и тщетно пытающихся теперь вырваться из этого ада. За первым залпом последовал второй, и утратившие кураж кочевники принялись разворачивать своих коней, после чего умчались прочь, нахлестывая их плетками, проклиная гяуров, осмелившихся дать им отпор.

Затем руководивший набегом бек, отличавшийся от своих подчиненных роскошным, расшитым золотом халатом, драгоценным оружием и великолепных статей караковым жеребцом, что-то приказал своим нукерам, и те стали спешиваться. Вопреки распространенному мнению, большинство текинцев были вооружено не древними мультуками [1 - Мультук – среднеазиатское кремневое ружье. ], а вполне современными винтовками системы Бердана, очевидно, ставшими их трофеями после неудачной «экспедиции двух князей и графа»: Витгенштейна, Долгорукова и Берга.

Получив приказ от предводителя, текинцы разделились. Одна часть, заняв верхушку соседнего холма, принялась обстреливать засевших в камнях казаков, а прочие под прикрытием их огня еще раз попытались атаковать. Выстрелы с обеих сторон следовали один за другим, переходя порой в непрерывную трескотню. Слабый ветерок едва успевал сдувать пороховой дым, из клубов которого то и дело выскакивали все новые и новые нападавшие. Дело даже несколько раз доходило до шашек, и тогда слышалось яростное лязганье металла, прерываемое свирепыми криками противников и жалобными стонами раненых.

Будищев горячую рукопашную схватку любил примерно так же, как собака палку, а потому подобной ерундой не увлекался. Отставив на время в сторону свою дальнобойную винтовку, он взялся за револьверы и принялся отстреливать наиболее приблизившихся врагов. Взведя курок, он на мгновение высовывался из своего укрытия, почти не целясь стрелял и исчезал, прежде чем ему успевали ответить той же монетой. Опустошив барабан в одном «смит-вессоне», он передавал его для перезарядки верному Федору, продолжая вести огонь из второго. Таким образом, скоро рядом с ними не осталось живых текинцев, и он снова взял в руки «шарпс».

Дмитрий давно заприметил вражеского предводителя, благо рядом с тем постоянно крутились его нукеры, один из которых держал в руках длинную пику с бунчуком. Расстояние, правда, было великовато даже для его винтовки, но отчего бы не попробовать? Поймав перевернутое изображение бека в оптику, он на мгновение задержал дыхание и легонько нажал на спуск. Привычно бухнул выстрел, но в этот момент один из телохранителей, постоянно горячивший своего коня, оказался на линии огня и поймал пулю, предназначенную для другого.

– И чего тебе смирно не стоялось, – буркнул кондуктор, перезаряжая оружие.

Судя по всему, текинцы посчитали гибель товарища случайной и не тронулись с места. Наоборот, бек приосанился и принялся размахивать камчой, на что-то указывая своим подчиненным. Дмитрий видел в прицел, как он кричит, разевая заросший черной бородой рот, но, разумеется, ничего не слышал.

– Никуда не уходи, я сейчас, – прошептал Будищев и снова спустил курок.

На этот раз прицел оказался верен, и разодетый текинец сначала дернулся, а затем медленно сполз с седла на песчаную землю. Переполошившиеся спутники бросились к нему, пытаясь понять, жив тот или мертв, и пока они это выясняли, моряк успел еще несколько раз выстрелить.