Дикторат. Эффект молнии. Часть 1 - Галина Манукян

Командо не имеет права проявлять слабость, жалость или милосердие. Командо мозги нужны, а вот умничать ему не стоит. На то существуют жрецы. Знать тайны и обучать других – их дело. Все это вдалбливалось Эдэру с детства.

Да, он был сильнее сверстников и выше, уже в десять лет у него имелся собственный отряд, чтобы мальчик привыкал командовать и управлять. Один раз Эдэру доводилось гасить мятеж химичей. В результате бунтовщики оросили земли кровью, а молва о жесткости сына командо разнеслась до окраин Диктората. И теперь от боевого клича «Хэйдо» народ вздрагивал повсеместно. Отец был доволен.

Но Эдэр не рвался к власти, просто принимал свое положение как должное: раз духи распорядились, чтобы он родился наследником, значит, так тому и быть. Пока отец правил глоссами, Эдэр следил за порядком в мегаполисе, возглавляя стражей. Это потом, когда он сам станет командо, всё сделает по-своему. Наверняка.

* * *

Эдэр приподнял за шиворот чумашку и поставил её перед Советом:

– Решайте. Я продолжаю настаивать на своём: отдайте её мне на эти два дня.

Но командо встал и направил указующий перст с чумашки на Амоса.

– Решать тут нечего. Амос выплатил взнос в казну и от наложницы не отказывается. Забирай что положено, Амос.

Юнец победно взглянул на Эдэра. Тот отпустил чумашку, которая вздрогнула при оглашении вердикта, и широко осклабился, не показывая досады:

– Рекомендую привязать. Хотя… все равно сбежит.

Амос поманил чумашку ленивым взмахом кисти:

– За мной, степница.

Та не шелохнулась, таращась себе под ноги. Эдэр подумал, что характера девчонке не занимать. Как и глупости, впрочем. Чего она добивается? Ее продали собственные родители, как не одну сотню других. Пора привыкать.

– Оглохла? ! – вскипел Амос. – Следуй за мной, плетей получишь!

Чумашка обернулась на Эдэра, сверкнула черно-синими глазищами, словно обвиняя в чем-то. Затем, презрительно усмехнувшись, пошла за толстяком.

Внешне спокойный, гигант от бешенства был готов разбить на мелкие осколки мраморную плиту под ногами. Черт, да ведь вонючая чумашка действительно смеялась над ним! Как посмела? !

Эдэр сжал рукоять меча, не позволяя гневу выплеснуться наружу. Злой, будто голодный дикобарс, Эдэр поклонился Совету и вышел вон. Отправил своих в обход по мегаполису, а сам зацепился взглядом за фигурку девчонки в грязном тряпье, понуро бредущую вслед за рыхлым, как вчерашняя каша, сынком казначея. Внутри у Эдэра все кипело. Сплюнув, он отправился в таверну у рынка. На входе хлопнул распашной дверцей так, что та, жалобно скрипнув, сорвалась с петель. Посетители тотчас расползлись по углам, как мухи от паука.

– Шерзод, брагу! – рявкнул Эдэр и с шумом уселся за стол.

Две секунды спустя он, нависнув над столом угрюмым утесом, потягивал из кружки терпкую жидкость, обжигающую внутренности и успокаивающую ум.

А ведь был уверен, что помеченную девчонку отдадут ему, сыну командо, без лишних уговоров. Мысленно представлял, как испытывает ее способности в своей тайнице – секретном хранилище, куда собирал хорошо сохранившиеся предметы прошлых людей… Идиот! Отец не поступится законом даже на мизинец, на ноготь от мизинца. Ему ли не знать?

Эдэр отхлебнул браги, и его мысли вернулись к девчонке. «Она – боец, – подумал он не без одобрения. – Смелая, хоть и дурная».

И тотчас на душе стало скверно – с характером или без, хоть смелая, хоть трусиха, чумашка все равно не протянет дольше недели. И дело вовсе не в том, что Амос ее засечет. Сколько ни было помеченных, ни один не прожил дольше.

Люди с необычными способностями в последнее время начали появляться с завидным постоянством. Так что Эдэр насмотрелся уже. Взять хотя бы того парнишку с непомерной силищей, или долговязого подмастерья кузнеца, у которого внезапно развилась нечеловеческая прыть – мог пробежать стометровку за секунду, наверное. А потом его кости превратились в кисель. В страшных муках помер долговязый. Вспомнился рыжий химич, за час меняющий вес от скелета до жирдяя. Лопнул бедняга… Были и другие, историями про которых только мелюзгу на ночь пугать.

Эдэр выпил еще и гаркнул Шерзоду, чтобы нес бочонок. Нечего бегать с чарками туда-сюда. Перебирая в памяти помеченных, гигант только теперь понял, что степница была первой женщиной из тех, кого духи отметили даром. Пусть и впустую… Кто бы сказал, духи проклинали так помеченных или пытались дать им то, что люди принять не могли? Пьяный черт в этом не разберется! Нет, понятно, что без духов тут не обходилось. Хотя бы потому, что жрец с помощниками неотступно наблюдали за помеченными. А некоторых вообще забирали в пещеры, если успевали. Зачем? Жрецы хорошо хранили свои секреты.

Амосу повезло, что Верховный Паул ушел в пещеры для ритуалов. Иначе тот наверняка бы и при совокуплении присутствовал, – хохотнул гигант.

Эдэр не успел опустошить бочонок и на треть, как с улицы послышались крики, возня и суматоха. Испуганно-восторженной волной до слуха Эдэра донеслось: Амос… наложница… убила… напрочь…

Эдэр облизал пересохшие губы и встал с грубого стула. А вот это уже было интересно! И требовало его непосредственного вмешательства как начальника стражи мегаполиса.

* * *

Эдэр вошел в хоромы казначея, быстро оттеснив толпу, что заглядывала в окна. Чумашка сидела на полу в углу комнаты, похожая на затравленного зверька. Стражники вновь наставили на нее копья. Распростертый на полу, лежал Амос, по шее расплылись багровые пятна. Рядом валялась плеть. Эдэр наклонился над толстяком – тот дышал, хоть и с хрипом. Смертоубийства не было. Не церемонясь, гигант хлестанул незадачливого господина новой наложницы по щеке. Белесые ресницы на лице юнца захлопали и распахнулись.

– Ну? – спросил Эдэр куда-то в воздух. – Зачем звали?

Амос закряхтел и заохал, поднимаясь. Выкашлял хрип и пробормотал:

– Она… она…

– Говорили, что убила… Но нет, плохо старалась, – усмехнулся начальник стражи. – Чем же она тебя? Когтями, зубами? Или уронила горшок на то, чем ты так гордишься?

– Н-нет, – Амос в страхе обернулся на чумашку и покраснел еще сильнее. – Ее руки… Да не дадут мне духи соврать… ее руки … искры… Они искрятся… А потом убивают….

– А я предупреждал, – ехидно засмеялся Эдэр, – не всякая женщина для утех годится. По крайней мере, точно не эта.