Когда завтра настанет вновь - Евгения Сафонова

– Я… не знаю. Попробую. – Я чувствовала, как по телу свинцовой тяжестью разливается усталость, прежде вытесненная отчаянной пустотой. – Может, нам всё-таки обратиться в стражу, вместо того чтобы прятаться от неё?

– Лайз, мама сказала, мы должны держать всё в тайне. Не посвящать посторонних.

– Даже если случится такое?

– Ты знаешь нашу маму. При всей её гордости она не геройствует понапрасну. И тем более никогда не подвергла бы опасности нас. Будь у неё хоть одна возможность обратиться за помощью, она бы ею воспользовалась. Если не воспользовалась, значит, на то есть слишком весомые причины, чтобы мы могли ими пренебрегать.

…это знание убивает того, кто его носит…

Верно. Мама угасала, потому что ей была известна правда. Хочу ли я, чтобы стражников, которые будут расследовать это дело, пытаясь узнать то же, что знала она, постигла такая же участь? А потом – нас, когда нам всё расскажут? ..

Я сжала кулаки. Повернула голову: Эш тоже лежал на кровати, глядя на люстру. В джинсах, футболке и носках – как ехал, так и лёг, только кроссовки снял. Ни он, ни я даже до ванной не удосужились дойти: сил хватило лишь на то, чтобы добраться до поверхности, на которую можно лечь, и сохранять хоть какое-то подобие спокойствия.

– Эш, я понимаю, почему ты не развернулся. Там, у дома. Но мы должны были развернуться. Мама… Сид сказал, что поможет ей, она наверняка выбралась наружу и…

– И тогда помимо сида ей помогли соседи, – бесстрастно ответил Эш. – Да. Наверняка. Потому я и не развернулся. – Брат прикрыл глаза. – Я тоже хочу так думать.

Какое-то время я смотрела на его лицо, казавшееся совсем взрослым.

Протянув руку через узкий проход между кроватями, сжала кончики его пальцев – Эш вздрогнул, не ожидав прикосновения.

– С мамой всё хорошо. Слышишь?

Брат благодарно кивнул:

– Да. Конечно.

Я крепче стиснула его ладонь своей. Держала её, пока дыхание Эша не выровнялось и сон не разгладил его лицо выражением, куда более подобающим ребёнку, пусть даже смертельно уставшему.

Лишь тогда, тихонько выпустив его руку, отвернулась.

– Выключить свет, – велела я негромко, ни к кому не обращаясь. Когда люстра послушно потухла, легла лицом вниз – и, жмуря глаза, которые жгло раскалёнными углями, закусила зубами подушку, чтобы не разбудить Эша глухими скулящими всхлипами.

Потому что верить в то, что мама каким-то чудом спаслась, было ещё возможно. А вот в то, что аналогичное чудо случилось с Гвен и её семьёй, – почти нет.

* * *

В полдень следующего дня я непринуждённо поздоровалась с администратором и покинула отель, стараясь напустить на себя беззаботный вид обыкновенной туристки. На миг обернувшись, увидела, что Эш следит за мной из гостиничного окна: мы решили, что лучше мне сходить одной, избегая лишнего внимания. Когда нас начнёт разыскивать стража, обычную девчонку в джинсах и хлопковой рубашке могут и не припомнить (по такому случаю я не надела ни одну из любимых футболок, принты на которых смело можно было считать особой приметой), а вот девчонку с маленьким братом, очень смахивающим на тилвита, запомнят наверняка.

Я махнула Эшу рукой и отвернулась, не дожидаясь ответа – всё равно едва ли дождусь. Достав графон, открыла гугл-карты, выстроившие маршрут до пункта назначения; рука машинально потянулась проверить соцсети, но я вовремя отдёрнула палец, уже готовый щёлкнуть по иконке Инстаграма. Впрочем, Эш ещё ночью, проснувшись от тревожного сна, вышел из всех мессенджеров и аккаунтов что на своём, что на моём графоне и отрубил нам сотовую связь, оставив только приём Wi-Fi (благо спутники обеспечивали доступ к Сети даже за пределами городов). Отвечать на сообщения, которыми к этой минуте наверняка завалены наши лички, мы не могли, да и звонки от обеспокоенных знакомых и соседей были ни к чему. Удивительно, что нам не названивали по дороге, но, видимо, мама, выбравшись из дома, успокоила окружающих, что мы с братом в безопасном месте. Или в первые часы все попросту были уверены, что младшие Форбидены остались в горящем доме и на звонок в любом случае не ответят.

Я предпочитала верить в первый вариант.

Приложение велело мне перейти дорогу и войти в парк, где царила ленивая умиротворённость погожего летнего дня. По тенистым аллеям, присыпанным гравием, прогуливались мамочки с колясками и, смешно переваливаясь, топали голуби. Под липами пестрели крыши передвижных ларьков со сладостями, подле которых улыбались владельцы-торгаши, предлагая сладкую вату, жареные каштаны и яблоки в карамели. Расплачивались с ними как наличными, так и карточками – что ж, хоть яблоками в карамели в крайнем случае будем питаться… Во многих магазинах наличку уже не принимали, и найти в Мулене тот, где можно расплатиться монетами, оказалось не так легко. Надеюсь только, в крупных городах дела обстоят получше.

Мои размышления прервал бесцеремонный толчок в живот – и врезавшаяся в меня крошечная девочка-глейстиг, не устояв на копытцах, упала спиной назад.

– Ох, прости! – Я кинулась к ней, помогая встать. – Сильно ушиблась?

Ей было лет шесть; она пыталась смягчить падение руками, но лишь ободрала ладошки о гравий. Волосы тёмные, прямые, зеркально-гладкие – больше похожие на лошадиную гриву, чем на человеческую шевелюру. Оленьи ножки оголял короткий сарафан в цветочек, обиженные ореховые глаза до боли напоминали о взгляде Гвен.

– Ничего, заживёт, – буркнула кроха, сжимая кулаки.

Когда она разомкнула пальцы, на каждой расцарапанной ладони горел крохотный золотой огонёк, похожий на светлячка. Озарив ссадины тёплым светом, колдовские искры на глазах заставили те затянуться – и, мигнув, тоже исчезли.

– Такая маленькая, а уже умеешь исцелять? – уважительно произнесла я.

– Я не маленькая! А вы в следующий раз смотрите, куда идёте!

– Прости, прости. Хочешь, яблоко куплю в качестве извинения? Или вату?

– Яблоко, – подумав, смилостивилась девочка.

Стараясь не вспоминать, что мне ни к чему лишние операции с банковским счётом, я подвела малышку к ближайшему ларьку с яблоками и протянула продавцу карточку. Получив сладость, кроха мигом повеселела и ускакала к карусели, кружившей детей на соседней аллее, а я, успокоив совесть, продолжила путь к банкомату. Ладно, в конце концов, покупка яблока в карамели страже ничего не даст: парк неподалёку от отеля, где мы всё равно предъявили паспорта, потом я могла пойти куда угодно, а последней операцией с моим счётом в любом случае станет перевод всех средств в наличные…