Вы друг друга стоите - Сара Хогл

– И что это должно означать?

– Это означает, что ты выбираешь дерьмовых друзей, что характеризует тебя самого. – Заку нет равных.

Напротив меня Брэнди крутит в руках свою фигурку мисс Скарлет, рядом с ней Леон не сводит с меня внимательного взгляда.

– Разумеется, Мелисса все еще расстроена изменой Сета, – продолжает Зак. – Ты вполне мог бы промолчать, зная, что у нее есть все основания расстраиваться, но вместо этого бросаешься на его защиту. Раз ты сочувствуешь этому засранцу, значит, тому есть причина – ты видишь в нем себя, значит, ты тоже засранец.

В наступившей тишине можно было бы услышать опустившуюся на стену муху.

Я должна взять своего беднягу-жениха за руку. Велеть Заку заткнуться. Заявить, что мы уходим. Но меня останавливает выражение лица Николаса.

Готовясь ответить, он, поджав губы, оглядывает комнату с заметным презрением. Он считает себя успешным сыном двух состоятельных столпов этого крошечного общества, спасающим объевшееся сладостями население Морриса множеством пломб, которые он ставит направо и налево. Моих коллег он считает ничем не примечательными личинками, ползающими по дну мусорного бака. Они работают в «Барахолке», где продаются головы аллигаторов и подушки-пердушки с лицом Вупи Голдберг, мексиканские прыгающие бобы и чашки, на которых от горячей воды проступают ругательства. Когда он оценивающе смотрит на моих коллег и находит, что в них чего-то не хватает, то забывает, что я одна из них. Для Николаса это Мы против Них.

Брэнди явно встревожена. Она такая милая и жизнерадостная, что вряд ли вообще с кем-то серьезно спорила за всю свою жизнь, и присутствовать при ссоре для нее хуже всего.

– Зак, – запоздало предупреждаю я сквозь зубы.

– Давайте жить дружно, – умоляет его Брэнди. – Кто хочет еще рулетиков из пиццы? И капкейки есть. Всем всего хватает? – Она приподнимается на стуле. – Воды? Содовой?

Зак, двумя пальцами коснувшись ее плеча, сажает Брэнди обратно.

– Я само дружелюбие. Твоя очередь.

Брэнди дрожащей рукой кидает кубик, и тут Николас наконец выбирает, что бы такого бестактного сказать Заку.

– Понимаю, почему ты так взволнован. Когда нет уверенности в работе – тут любой разнервничается. В ваш магазин приходит сколько, человека три в день? Должно быть, денежные потери очень значительные. – Заку достается столь же неискренняя улыбка, как и его собственная. – У меня есть знакомый в агентстве по временному трудоустройству – позвони, когда будешь готов.

Зак, подняв брови, удивленно смотрит на меня, будто мы знаем какую-то неизвестную Николасу шутку.

– Ты же в курсе, что твоя девушка работает там же, где и я? Если магазин закроется, без работы останемся не только мы.

– Я много получаю. Наоми работа не нужна.

Внутри меня все пышет гневом, я точно маленькое злое солнце.

– Магазин в полном порядке, – заявляю я, что на самом деле наглая ложь. «Барахолка» на последнем издыхании. А ведь ей уже целая вечность, еще с тех пор, как мистер и миссис Ховард поженились в семидесятых годах. Одно время магазин был жутко популярен, потому что продавались там не только подарки-розыгрыши, но и всякие диковинки. Раньше к нам специально приезжали издалека. А стоило появиться «Амазону» и «Ибэю», как оказалось, что больше не нужно сворачивать с пути только ради причудливых модных безделушек. Один клик – и тебе их доставят до самой двери.

Мистер и миссис Ховард знают, что соревноваться с онлайн-магазинами они не могут, поэтому наши рабочие часы неуклонно сокращались, и в конце концов им пришлось продать их любимую фигуру Гомера Симпсона в виде Элвиса Пресли, который приветствовал покупателей с 1997 года. Они так добросердечны, что даже думать не хотят о сокращении штата, хотя сейчас с «Барахолкой» вполне можно управляться вдвоем, а не впятером.

Там едва есть чем заняться, и мы все мечтаем получить больше часов. Фраза «последним пришел, первым ушел» преследует меня, точно Дух будущих Святок.

– Магазин на грани краха, – небрежно отмахивается Николас. – Но тебя, Наоми, это никак не коснется. У тебя все будет хорошо.

– Что значит «никак не коснется»? – задушенно пискнув, спрашивает Брэнди. – Наоми любит «Барахолку»!

Николас на это никак не реагирует, только аккуратненько складывает свои карточки в стопку, постучав ими об стол. Это последняя капля.

– Если «Барахолка» закроется, я смогу спросить Ховардов, возьмут ли они меня к себе в закусочную. – Мистер и миссис Ховард также управляют домом с привидениями в Тенмуте и закусочной с необычной едой на тему фильмов ужасов (называется «Съеденный заживо»).

Все взгляды устремляются на меня. На виске Николаса пульсирует жилка.

– А разве это не далеко отсюда?

Очень удачно, что ход теперь мой, и я могу одновременно кинуть кубик и драматично произнести:

– Два часа.

– Ты будешь добираться до работы два часа. В закусочную, – ничего не выражающим тоном произносит он. – А потом еще два часа обратно, каждый день.

– Хм-м-м… – Я делаю вид, что размышляю. – Если переехать в Тенмут, дорога займет всего пять минут. Можно даже на велосипеде.

Ко мне приковано внимание всей комнаты, и это изумительно. Мелькнувшая искорка прошлой Наоми Уэстфилд сдула пыль, накопившуюся за десять месяцев. Во всяком случае, мне кажется, что это она. Мы так давно не оказывались с Наоми в одной комнате, что я не уверена, смогу ли узнать ее, даже столкнись мы на улице.

Моя миниатюрная миссис Уайт теперь в библиотеке рядом с мистером Грином, фигуркой Леона, собирается обвинить одного из игроков в убийстве. У нее есть веревка, и я прикидываю, кого можно на ней повесить.

Мой взгляд падает на маленького напыщенного паршивца, околачивающегося в бильярдной.

Бинго! Профессор Плам.

Профессор Плам – исключительно лицемерное воплощение того, кто советует детям держаться подальше от сладостей, а сам каждую ночь конфеты по кровати разбрасывает, что они аж через край сыпятся. Он злодей, сбежавший из «Сладкой страны», другой настольной игры. Воришка, забравший у меня всю радость, и будущий отец моих детей. Сейчас я люблю его на двадцать процентов.

Голос Николаса источает арктический холод:

– Моя жизнь здесь. Я не собираюсь переезжать в Тенмут и отказываться от своей жизни ради того, чтобы ты, Наоми, подавала жареный сыр дальнобойщикам.