Фарцовщик - Валерий Гаевский

Тут Дима вспомнил, что он не получил сегодня за работу денег:

– Андрей! Ты обещал мне сегодня заплатить пятнадцать рублей.

Андрей выскочил из машины и с недовольным видом полез в карман своего модного плаща. Достал пачку денег, потасовал её, взял десять рублей и протянул Диме:

– На, возьми пока… Десять рублей, пятёрка за мной… Да, вот ещё что… У вас в институте наверняка хорошая библиотека… Возьми для меня Коран. Почитать хочу, хорошо?

– Хорошо, возьму… Если, конечно, эта книга у нас в библиотеке имеется.

– Наверняка есть. Возьми, пожалуйста, буду очень благодарен.

И Андрей тут же умчался с Ванькой на автомобиле. А Дима вернулся в квартиру. Ляля всё так же сидела на кухне, завернувшись в полотенце. Правда, её левое плечо и грудь оголились, и от этой картины на Диму нахлынула новая волна желания. Он сел рядом с Лялей на стул и тут только заметил, что она сильно пьяна. Бутылка водки, стоящая на столе, была почти пуста. Ляля, раскрасневшись, пыталась закурить сигарету, но спичка в её руках гасла. Ляля брала другую спичку, но другая тоже гасла. Не глядя на Диму, она вдруг сказала:

– Козёл твой Андрей, страшный козёл!

– Он тебя чем-то обидел? Он к тебе приставал?

– Нет, он просто страшный козлина! Страш-ш-шный! Понимаешь? Ты понял? Он, знаешь, что мне ска-азал? Что ты лох, и что у тебя никогда не будет денег. И чтобы я, понимаешь, чтобы я те… бя… бро… сила… У-у-урод он, твой Андрей! Гадкий урод! И всё норовил мне в вагину, сука, своей мерзкой рук-к-кой залезть. Говно он, твой Андрей!

– Так! Значит, приставал, да? Ну, говори! Это для меня важно.

– Ты чего, Димон, глухой? Я же говорю, лез своей рукой, куда не следует. Ну и получил… Я ему, предс-с-ставляешь, в морду водку плеснула.

– Ты чего, правда так сделала? Или сидишь и выдумываешь это спьяну?

– Да… Димон, так и сде-е-лала. Ес-с-сли, он будет, с-с-сюда приезжать и так с-с-себя в-в-вести, то я лучше на В-в-воронцовской поживу…

Легли спать. Дима лежал в постели и всё никак не мог уснуть. Он не спал, мучился, думал, как теперь, после этого эпизода с Лялей, вести себя с Андреем: «Послать его резко? На три буквы? Или терпеть? .. ». С этой мыслью он уснул. А утром, проснувшись, решил, что ещё потерпит выходки Андрея.

Итак, наступила суббота. По субботам Дима ездил навещать своего сына, который проживал со своей мамой, его бывшей женой, в трёхкомнатной квартире в Медведково. Обычно Дима уезжал на целый день, и Ляля, конечно, была этими поездками недовольна. Дима понимал её недовольство, но всё равно каждую субботу ездил навещать сына.

– Опять ты будешь отсутствовать весь день, – скривила Ляля своё личико, – а я буду сидеть одна?

– Ляля! Сколько тебе надо объяснять, что мой сын меня ждёт по субботам! Он ждет меня, своего папу, и я не могу разочаровать его в этих ожиданиях, понимаешь?

– А ты понимаешь, что я целый день буду одна! Мне будет скучно. А если придёт этот козёл и опять начнёт приставать? То что мне делать? Куда бежать, где скрываться? Ты же будешь у своего сына! И не сможешь меня защитить. И что, ты позволишь этому уроду меня изнасиловать, так? Вот, Дима, это твоя любовь ко мне…

– Ладно тебе выдумывать! Изнасиловать… У Андрея, если ты его имела в виду, своя семья. Кажется, сегодня с гастролей возвращается его жена, и ему будет не до тебя.

– Очень жаль, а то бы я с ним загуляла, пока тебя нет! Очень непротивный малый! Если бы не было тебя, то я бы ему дала.

– Ляля, ты у меня что, вне себя, что ли? То Андрей страшный козёл, а то ты загуляла бы с ним, дала бы ему… Где логика?

– Димон, какая может быть логика у женщин? Даже у тебя нет этой логики! Андрей тебе в душу плюет, твою девушку тискает, а ты делаешь вид, что всё нормально. А потом говоришь о какой-то логике… Что стоишь? Рот открыл… Давай, двигай к сыну, небось, он заждался своего папеньку.

– Да… Я, Ляля, никогда не слышал, чтобы ты так аргументировала свои мысли.

– И давай, Дим, договоримся, что с сегодняшнего дня ты не будешь называть меня Лялей! Меня зовут Лариса Ивановна. Понятно? Повтори, пожалуйста!

Дима не повторил, но понял, что в его отношениях с Лялей (ах, чёрт, с Ларисой Ивановной! ) начинается новый раунд, который приведет его либо к женитьбе на ней, либо к расставанию.

«Женщины – удивительные существа, – размышлял Дима по дороге к сыну, – ну чего не хватает Ляле? Может жить у меня, может жить на своей Воронцовской улице, может…»

– Молодой человек! Стойте спокойно! Что вы всё время на меня наваливаетесь? – раздался сзади Димы противный голос какой-то неприятной на вид тётки восточного типа.

Дима отодвинулся от неё, прижался лбом к стеклу двери вагона метро и опять ушёл в свои мысли: «Вот развелся, оставил маленького мальчика… Зачем, для чего? Ляля? Да, красивая, сексуальная девушка… Но воспитание, происхождение, манеры… Моя бывшая жена – тоже красивая хохлушка, но москвичка… Учились вместе в институте, дружили… Кончилось всё женитьбой, рождением ребенка… Не прошло и трёх лет, как я пошёл куролесить по бабам… Вот последняя – Ляля. Зачем разводился? Кому сделал хорошо? Себе? Бывшей жене? Сыну? Ах, как теперь все “замечательно” живут… Разрушил семью по глупости, по дурости… Да и Таня, бывшая жена, не могла немного потерпеть… Подумаешь пара загулов… Сразу побежала разводиться…».

– Следующая станция… – прервал мысли Димы голос машиниста поезда.

«А я теперь мыкаюсь по чужим квартирам, прислуживаю какому-то скользкому Андрею. Ну почему так устроен человек? Когда всё хорошо и замечательно, то он начинает чего-то придумывать. Есть любящая жена, сын, трёхкомнатная квартира в Москве, родители живы, на них можно всегда положиться в трудную минуту… Взять и всё разрушить в обмен на сиюминутные сексуальные забавы…»

Сын его ждал. Он радостно побежал к отцу навстречу. Когда Дима вошёл в квартиру, Таня сдержанно улыбалась. Он привез замороженную венгерскую курицу и протянул бывшей жене тридцать рублей на жизнь. Это были алименты за сына. Потом они сидели на кухне и пили чай с вареньем. Сын забрался к Диме на колени, и всё время спрашивал: «Пап, ты долго у нас будешь? ». Дима что-то отвечал, но сердце его рвалось на куски от этих вопросов. Ему хотелось зарыдать и навсегда остаться с женой и сыном, но его дурацкая гордость не позволяла ему сделать это. Потом он ползал с сыном по полу в большой комнате и играл с ним в машинки, затем они рассматривали картинки в детской книге, а потом опять играли в машинки и в солдатиков. Кроме того, они смотрели телевизор, а после этого Дима учил сына играть в шахматы. Вечером они опять сидели на кухне и ужинали, и Дима очень боялся, что сын опять начнет задавать вопросы, которые будут выворачивать его душу. Часов в десять вечера Дима быстро простился и быстро пошёл по скользкой дорожке к метро. «Всё, визит закончен! А сколько этих визитов будет впереди? » – об этом Дима не думал… Ему было очень грустно вот так, поздним вечером, оставив расстроенного мальчика с не менее расстроенной мамой, ехать куда-то через всю Москву, на какую-то Кантемировскую, где его ждала Ляля.