Двойной захват - Олег Кондратьев

И с дозиметрами картина предсказуемая. Которые ионизирующее излучение измеряют: только у Солодовникова он показывал что-то в середине шкалы. Значит, примерно полугодовая допустимая доза. Виктор по приказу Сергея на связи стоял и кувалдой со стержнем «целовался» на один раз меньше, чем другие. У остальных «карандаши» просто зашкаливали.

Эти «карандаши» – карманные дозиметры – рассчитаны на пять рентген. Что по каким-то там, одному Богу известным, нормам для их категорий работающих с радиоактивными веществами, составляло годовую допустимую норму. Себя Сергей в расчет не брал: если суммировать все полученные им дозы, то лет сто еще работать бы не пришлось. Фомичу тоже побоку: ему через пару месяцев домой ехать, все равно в зону не пойдет больше. А вот по поводу Рожкова и Гиятуллина надо и начальника мастерской, и доктора с химиком предупредить, чтобы до конца календарного года в ЗСР ни ногой! А с нового года – «чистый лист» и вперед. Осталось-то три месяца. Ерунда!

Благодаря дозиметру Солодовникова, зная, кто, где и сколько времени находился, Сергей очень примерно прикинул, что Фомич получил, вероятно, четыре-пять годовых доз, Степан с Иреком – по четыре и три соответственно. Сам Сергей явно не превысил шести-семи. Это не Хиросима и не Чернобыль. Но для себя знать полезно. Ведь в Журнале учета доз на ЦДП будут записи примерно от 0, 02 до 0, 08 рентгена. По-другому начальство не пропустит. Да и мало кого эти записи действительно заботили.

У большинства новичков панический страх перед радиацией проходил уже на первых неделях службы на корабле, уступая место настороженно-опасливому отношению. А затем, с приобретением опыта и знаний, исчезал вовсе. Это было, как работа водолаза на глубине или даже космонавта в открытом космосе. Вокруг потенциально враждебное окружение, но в нем надо существовать, работать и сберечь свое здоровье. Правда, очень существенным отличием от многих других опасностей, у радиации была, как бы это выразиться, полнейшая анонимность. Ее не видно, не слышно, она не имеет ни запаха, ни вкуса, на ощупь не попробуешь.

Сам Сергей вынашивал идею, что у человека, подобно некоторым животным или насекомым, есть специальный орган, способный распознавать это излучение. Но пребывает он в рудиментарном, неразвитом виде. Может, просто, пока за невостребованностью. Что-то вроде третьего глаза. Надо его найти и оживить. Или, пустив все на самотек, отдав на откуп Природе, ждать естественного эволюционного развития еще черт знает сколько эпох.

– Фомич, за тебя я спокоен. Проследи лично за молодыми, чтобы «до нуля» отмылись. А не какие-то там «сорок распадов на коже». Не верьте сказкам. До нуля! Потом ко мне в каюту все вместе, как договорились, перед обедом загляните, понял? Со всеми вашими непосредственными командирами и начальниками я договорюсь. Спасибо тебе!

Сергей поднялся в каюту и уже оттуда позвонил начальнику мастерской, что подойдет через полчаса, а пока «перышки почистит». Сменив белье и одежду, плеснул в стакан шила, развел отработанным движением и в два глотка выпил. Кинул в рот желтенькую витаминину «Гексавит» и закурил. Вот теперь, когда схлынуло напряжение экстремальной ситуации, явно необходимо упорядочить «головные мысли» – так любил выражаться его старшина роты в училище. Просто надо разложить по полочкам изрядное количество фактов, которые как-то не хотели вписываться в привычную картину.

Отвлек его от этого почти философского занятия вежливый стук и голос из-за переборки:

– Разрешите войти?

– Иван, тебя-то мне как раз и не хватало! – Сергей сразу вспомнил, что обещанный вчера разговор так и не состоялся, и почувствовал легкий укол совести, – проходи, садись, сейчас каюту запру.

Дронов примостился на краешке стула, а Сергей удобно развалился в любимом кресле. Ладно, мысли и без полочек могут полежать, а старшину надо выслушать.

– Как там наше заведование?

– Да за это, Сергей Михайлович, можете не волноваться. Дима Хлопов хорошо работает и грамотно. Я ведь по другому поводу хотел… Только что Фомич в кубрик спустился, рассказал в подробностях, что там у вас в зоне происходило, вот я и подумал, что надо прямо сейчас к вам пойти.

– Это что, связано как-нибудь? – Редин заинтересовался.

– Сергей Михайлович, я сам не знаю и ничего не понимаю.

– Тогда давай выкладывай все факты, а как их сляпать – вместе разберемся.

– Товарищ капитан-лейтенант, фактов-то мало очень. Все слухи больше, домыслы, догадки, сплетни.

– Саныч, ты выкладывай все: что сам знаешь, о чем в кубрике небылицы травят. Мне начинает казаться, что главное-то как раз в них и есть.

Старшина похмыкал, поелозил на стуле.

– Ну, вы еще в отпуске были, а нас сюда, в Ханту, погнали. А хранилищ-то оба у нас пустые! Чего выгружать? Молчат. Целый месяц тут загорали. – По тому, как складно говорил Дронов, Сергей понял, что он давно и подробно обмозговал информацию. – Потом комиссии стали наезжать. Что ни день, то новая. Задрючили совсем. Даже иностранцев по кораблю водили! Они сейчас на ПКЗ живут. Бабы ихние по утрам в сопки бегают, ну и наши некоторые за ними… Ладно. А тут баржу подогнали. Говорят, будем с нее зоны к нам в хранилище перегружать. Только ведь раньше никогда зоны на баржах не таскали. Начальник мастерской собрал всех и объяснил, что, мол, это – зона с новейшей суперсекретной лодки. Нас к такой для перегрузки даже не имеют права подпускать, чтобы ее никто не видел, лодку эту. Вот поэтому они там сами на баржу загрузились, а мы здесь перетаскаем к себе. Что дальше делать – говорят, получим приказ и куда-нибудь доставим. А чего доставлять-то, мы же и так в Ханте! Вот он, могильник. Других на всем флоте нет. Все сюда и стаскивается. Ну, это, говорят, не ваше дело. А на барже еще кое-какое оборудование свалено было. Мы его в первую очередь себе в глубокий трюм сунули. Говорят, без него эту самую зону не перегрузить: она нестандартная, нашими цангами и захватами не справиться. Ладно. Цанга – это одно дело, а там такие конструкции… И не используем мы их вовсе.

Я Пашку-химика взял, и в зоне все это рассмотрели, общупали и фон замерили. Сергей Михайлович, это все так светит! Куда там нашим зонам! А главное-то, на всех железках фирменные знаки выбиты и надписи не на нашем языке.

– Английский? – Сергей насторожился.