Знак с той стороны - Инна Бачинская

– Да, – она кивнула. – Вы извините, я вас совсем в тоску вогнала. Я оптимистка, честное слово! Сегодня мне сказочно повезло: жива-здорова… Еще кофе?

– Спасибо, Яна. Только без сахара, – сказал Шибаев, глядя ей в глаза.

Она вспыхнула. Легко поднялась и вышла.

– Вы одна тут? – спросил он, когда девушка вернулась с новой чашкой кофе.

– У меня есть тетя Галя, подруга мамы. Она на заказах и еще бухгалтер. И Лесик, фотограф. Это постоянные, а когда много работы, помогают еще двое. Сегодня понедельник, выходной, никого нет. Сейчас работы немного, под Новый год будет больше. Я живу на втором этаже в этом же доме, вход прямо отсюда.

– Удобно, – сказал Шибаев.

– Удобно. После смерти мамы я продала дом в пригороде и купила квартиру. Сначала галерею, а потом квартиру.

«Не замужем, – решил Шибаев. – Все «я»: я сделала, я купила, я, я, я… Прогулки по осенним полям в дождь… Замужние дамы гуляют в других местах. Конечно, одна. Сколько ей может быть? Двадцать три? Двадцать пять? Свой бизнес, в хорошем месте, квартира тоже. А на вид… цапля».

– У вас опасная работа, – вдруг сказала Яна.

– Опасная? – удивился он. Даже в ее манере вдруг перескакивать с темы на тему было что-то птичье. – Не очень… опасная.

– Всякие убийства, преступники… – Она поежилась.

Шибаев рассмеялся.

– Да нет, никаких перестрелок и убийств. Одна проза. Найти человека, должника… Охрана иногда. Любите детективы?

– Читаю иногда. Только без крови, классику. Старых авторов.

– Понятно. Как там дождь? – Он подошел к окну. Сказал, не поворачиваясь: – Яна, вы замужем?

Ответа он не получил…

– И тогда я понял, что она не слышит, – рассказывал Шибаев Алику вечером за ужином, отчитываясь о новом знакомстве.

– Она глухая? – поразился Алик. – Совсем?

– Совсем или не совсем – не знаю! Мне сразу показалось: что-то не так… Понимаешь, она смотрит тебе в лицо, как будто читает. Я сначала не врубился, а потом… Она читает по губам, понимаешь?

– Хорошая девушка?

– Нормальная. – Шибаев пожал плечами. – У нее фотостудия, она фотограф. И квартира наверху.

– Ты был у нее в квартире?

– Нет, я был в студии, то есть в галерее. Наверх она меня не позвала.

– Могла бы позвать, – заметил Алик. – Ты же ей жизнь спас. Такое не каждый день… Повезло!

– Кому?

Алик задумался.

– Ну, ей! И тебе, я думаю: интересная встреча, глухая девушка. Что она снимает?

– Все. Людей, собак, свадьбы, похороны.

– Глухая девушка, надо же! – повторил Алик и хихикнул.

– Не вижу ничего смешного, – одернул его Шибаев.

– А как же в постели? – хотел сказать Алик, но, посмотрев в хмурое лицо приятеля, передумал. – Красивая?

Шибаев отложил вилку, пожал плечами:

– Обыкновенная.

– Обыкновенная? – Алик был разочарован, ему хотелось романтики. – А глаза какого цвета?

– Серые… кажется.

– Тебя Жанна искала, – вспомнил вдруг Алик. – Ты свой мобильник забыл [2 - История Шибаева и Жанны в романе «Ритуал прощения врага». ].

Шибаев смотрел в тарелку. Молчал. Алик открыл рот, но ничего не сказал, почувствовав «нутром», что это именно тот случай, когда молчание – золото.

– Что сказала? – спросил наконец Шибаев.

– Ничего, спросила, как ты. Вы что… насовсем разбежались?

– Она вернулась к мужу, сам знаешь.

– Она бы не вернулась, если бы ты не…

– Хватит! – рявкнул Шибаев. – Сколько можно?

Алик демонстративно положил себе картошки, громко звякнув вилкой.

– Подумаешь! И не надо! – говорил его вид.

– Она звонила неделю назад, – сказал Шибаев.

– Правда? И вы… что?

Шибаев пожал плечами и промолчал.

– А муж?

– Они, кажется, разбежались.

– Опять? ! – не поверил Алик. – И что? Она зовет тебя обратно?

– А что бы ты сделал на моем месте?

– Я? – Алик задумался, посмотрел на потолок, перевел взгляд на Шибаева и спросил: – Может, им нужен дельный адвокат по бракоразводным делам?

– Надо было спросить.

– Я же не знал, что они разбежались. У него что, опять новая подруга? Вообще Жанна мне нравилась. Сильная личность. И умная… – Он задумался и добавил: – Правда, для женщины не это главное.

– А что, по-твоему, главное?

– Женственность, нежность, слабость… А Жанна, бывало, как посмотрит, так сразу чувствуешь себя последним ботаником. Поверишь, на меня ступор находил и развивался комплекс неполноценности, сижу дурак дураком, мыслей никаких, молчу как пень. С такой феминой любой мужик – ботаник. Если хочешь знать мое мнение, она улучшенный вариант твоей бывшей, только Вера попроще, а Жанна – экспортное исполнение…

Алика понесло. О женщинах он мог говорить долго, с придыханием, с дурацкими байками из собственного сомнительного житейского опыта, который Шибаев ни в грош не ставил.

– Ну, это как, к примеру, прапорщик и верховный главнокомандующий. Твоя Вера – прапорщик, а Жанна – верховный главнокомандующий. Стройся и шагом марш! Раз-два, левой! Или крась забор, и разговорчики в строю! И в банк заставляла идти охранником, не нравилось ей, видите ли, что ты детектив и свободный художник, рылом не вышел, караул, что люди скажут! То ли дело охранник! Твоя бывшая тоже пихала тебя в охранники, я же прекрасно помню! Бравые ребята и бабки хорошие. Ну почему, почему у них руки чешутся нас исправить? Любите меня, какой есть! Это же любовь, а не исправительная колония! – Алик раскраснелся, протыкал вилкой воздух, даже слегка заикался от распиравшего чувства праведного возмущения. – И что самое главное, – он поднял указательный палец. – Эта тоже меня не одобряла! В смысле, какого расшибена я тут с тобой. Как сговорились. Да какое ваше дело! Помню, как она на меня смотрела… И я сразу понял, что ты опять на те же грабли, извини за выражение. Я понимаю, сильная подруга в мифологии, у какого-нибудь Ахиллеса или Аякса, Зена с мечом, но в наше время… Да к ней подойти страшно – женщина-воин для экстремальных ситуаций, лошадь на ходу остановит и все такое. Знаешь, Ши-Бон, если честно, я даже прикидывал, сколько вы… это самое, ну, продержитесь. Даже сотню поставил, что недолго, а потом…

– И кто выиграл? – сдержанно спросил Шибаев.

– Ха, кто! Конечно, я! Ну, в том смысле, что я оказался прав. У меня опыт, я такого в жизни насмотрелся! Обливают друг дружку дерьмом, бьют морды, одна корова порезала ножницами дорогущие костюмы супруга, он ее чуть не прибил, с синяками месяц ходила. Скандалят даже в суде, угрожают… И что в итоге? Что в итоге, я тебя спрашиваю?

– Что?

– А то. Развелись, проходит месяц-другой – и снова вместе! Уму непостижимо. И твоя Жанна тоже… Разбежались они! И сразу тебе звонить, умная какая нашлась! А если у тебя другая женщина, она не подумала?

– Но у меня же нет никого, – возразил Шибаев на диво миролюбиво.

– Но она же этого не знает!

– Ладно, Дрючин, не бери в голову. Как ты себя чувствуешь? Как здоровье? Работа? Как спишь по ночам? Бессонница не мучает?

Тон у Шибаева был подозрительно мягок, и Алик прикусил язык, заподозрив неладное.

– Э-э-э… нормально… Ты чего, Ши-Бон, обиделся?

– Да нет, какие обиды, я же понимаю, у тебя душа за друга болит, ты же не просто так топчешься по его хребту и портишь ему аппетит. Ты с умыслом и лучшими намерениями, тебе же дать хороший совет – это как два пальца, да, Дрючин? Даже если никто твоего гребаного совета не просит?

– Да у тебя все время какие-то идиотские истории с ними! – закричал обиженный Алик. – Ты же романтик, они же тебе на голову садятся, у тебя же все время до гроба! Я же все вижу! И Жанна… А ведь она тебе даже не нравилась сначала. А теперь что? С ума сходишь, не спишь, депрессия заела. Ревность! Сколько можно? Запомни, Ши-Бон, к мужьям не ревнуют. И главное – все молчком, все в себе… как не знаю кто! Поделись, выплесни, тебе же легче станет! Ты недооцениваешь силу участия, все психиатры говорят, надо выплеснуть. О чем вы говорили? – он смотрел на Шибаева круглыми любопытными глазами.