Свой ключ от чужой двери - Инна Бачинская

– Что-нибудь есть? – сделал второй заход Федор.

– Ни хрена нету! При вскрытии обнаружен растительный препарат, алкалоид, который и ядом назвать нельзя, а жертва скончалась в результате аллергической реакции. Первый раз слышу, чтобы от аллергии… у Ирки вон всю весну аллергия, прочихаться не может, и ничего, жива-здорова.

Ирочка была гражданской супругой Коли Астахова, легкомысленной и хорошенькой моделькой, которую он безуспешно воспитывал в свободное от оперативной работы время.

– Разная бывает аллергия, – заметил Федор. – Печально. Нелепая история. Лия Дубенецкая потрясающе красивая женщина… была. Когда убивают красивую женщину, невольно оглядываешься в поисках соперницы.

– Скорее уж бывший муж, Дубенецкий, очкарик недоделанный. Представляете, у него в бурсе… пардон, в вузе, была кликуха Милорд.

– Я его знаю, – встрял Савелий. – И Лию знаю… знал. Они у нас просили денег на экологию.

– Дали? – спросил Коля.

– Нет, кажется. У нас, сами знаете, сейчас не самая… эта… ситуация. – Савелий смутился.

– Пожмотничали, значит. А вообще непонятно, чем этот фонд занимается. Болота осушает за химкомбинатом… это же какие деньжищи надо вбухать!

– Я тоже знаю Дубенецкого, – сказал Федор. – Довелось побывать в музее на юбилейной тусовке. Его партнер… мордатый такой, жених, как я понимаю, был все время на виду – журналисты, фотографы, спичи, тосты, и прекрасная Лия рядом, а супруг Дубенецкий – в последних рядах, как бедный родственник. Ходил, рассматривал экспонаты. Вдвоем с директором.

– Самое для него то, – пробурчал Коля. – Рогов не заметил? У него жену уводят, а он экспонаты изучает, классик. Фотографии посмотреть хотите? – Он полез в папку и вытащил конверт с фотографиями.

– Вот это жених, это – невеста, – Коля тыкал пальцем в персонажей на фотографиях, разложенных на столе. Федор и Савелий внимательно их рассматривали и задавали наводящие вопросы.

– Это кто? В стороне?

– Сестра невесты Нонна Нурбекова. Страшная, тощая, просто не верится, что сестра. Мать рыдала, а этой хоть бы хны. Слезинки не уронила, как каменная. Между прочим, ветеринар, разбирается в травах.

– Ты с ней говорил?

– В общих чертах. Мы тут разошлись во мнениях с Кузнецовым, он говорит, что технически трудно было вылить эту дрянь в кагор, в алтарь никому хода нет, там такие бабульки… я лично убедился. Мы расписали весь день буквально по минутам, с утра до самого… финала, пытались выяснить, где она могла хватануть это зелье. Все как на ладони, и никаких зацепок, кроме кагора. То, что там бабульки… это дело такое. Кузнецов говорит, давай проводи следственный эксперимент – попробуй проникнуть, налить и выйти незаметно. Я бы провел, но теперь без толку – они там все начеку, близко не подойдешь. Стоило мне заикнуться, начался такой базар, я едва ноги унес. По-моему, они меня прокляли.

– Что говорят гости?

– Что, что… Ты же знаешь этих свидетелей. Смотрели на невесту, жениха, все на виду, церковь тесная. Интриги добавляло присутствие бывшего мужа. Я бы на его месте… не знаю! А этот слюнтяй как ни в чем не бывало, с цветочками.

– Думаешь, мог отомстить?

– Да нет, куда ему! – сказал с досадой Коля. – Ему главное, чтобы экспонаты не сперли.

– А это кто? – спросил Савелий.

– Это друзья жениха с Дальнего Востока, супруги Разумовы. Странная парочка, между прочим. Он нормальный здоровый мужик, она… совсем девчонка, и вроде как не в себе – жмется, испуганная, спрашиваешь – не понимает…

– А это?

– Лара Бекк, подруга и свидетельница, бывшая студентка Милорда. Тоже какая-то перепуганная, плачет, слова не выжмешь. Лия у нее когда-то жениха отбила. А теперь такое горе. Подруга Нонны, кстати.

– А дамы в шляпках?

– Бывшие коллеги Милорда Дубенецкого. Характеризуют его исключительно положительно – и преподаватель прекрасный, и товарищ замечательный, всегда выручит, поможет, вот только женился неудачно. Лия была… как бы вам это сказать… хотя о мертвых нигиль… как это?

– Аут бене, аут нигиль [4 - De mortuis aut benel, aut nihil (лат. ) – О мертвых или хорошо, или ничего. ], – подсказал Федор.

– Ага. Была, говорят, не особенно старательной студенткой. – Коля хмыкнул. – Кто бы сомневался – с такими внешними данными! Все выложили, вот уж кого не надо было за язык тянуть! Не забыли даже про отбитого у Лары Бекк жениха.

– Лия отбила жениха, а Лара у нее свидетельницей? – удивился Савелий. – Она что, простила ее?

– Когда это было! Эта Лара все время плачет. Вообще, ревмя ревут все, кроме Нонны. Характерец еще тот.

– А Лара… что, такое горе?

– Откуда я знаю, может, за компанию. Что ты имеешь в виду?

Федор пожал плечами:

– А что Дубенецкий?

– Твой Дубенецкий страшно перепугался – нервничал, заламывал руки, заикался. На вопросы не отвечал, юлил… параноик.

– У него же горе! – встрял Савелий. – Двойное!

– Как это? – не понял Коля.

Федор ухмыльнулся.

– Ну… с одной стороны, она его бросила, а с другой стороны… умерла.

Коля только вздохнул, окинув Савелия соболезнующим взглядом.

– Почему они разошлись?

– Не знаю почему. Не сошлись характерами. Не удивлюсь, если он сбежит!

– Ты думаешь, он виноват? – испугался Савелий.

– Не знаю. Может, и виноват. От таких неврастеников никогда не знаешь чего ждать. А кроме того, он уверен, что мы его подозреваем, нервы сдадут.

– Бедный Дубенецкий, – вздохнул Савелий. – Хоть любимая работа есть… Говорят, он основатель фонда…

– И тут облом! – с удовольствием сказал Коля. – Накануне свадьбы жених выпер его из фонда по моральным соображениям, как он заявил. Третий должен уйти, говорит.

Впечатлительный Савелий ахнул:

– И что теперь?

– В каком смысле? Не возьмет ли он его обратно? Не возьмет, Савелий. Я бы не взял.

– Яд – женское оружие, – заметил Федор.

– Но это же не яд! Может, она не от этой травы умерла, – сказал Савелий. – Аллергию может вызвать все, что угодно.

– Вскрытие показало наличие препарата, который ни в чем больше не нашли, – объяснил Савелию Федор. – Значит, был злой умысел, который привел к смерти. Ее напоили этим снадобьем, а уж была смерть следствием аллергии или яда… это уже вторично.