Стеклянные куклы - Инна Бачинская

Поиск запущен

Федор открыл калитку, вошел в небольшой заросший травой дворик. Дорожка была засыпана палыми листьями, ее давно не чистили, и Федор почуял неладное. Здесь жила Маргарита Свириденко, медсестра стомклиники, пропавшая девятого сентября прошлого года – четырнадцать месяцев назад. Федор собирался поговорить с родными девушки, но что-то подсказывало ему, что в доме не живут.

Он поднялся на крыльцо, усыпанное листьями, постучал, не найдя звонка. Потом подергал ручку. Ему показалось, что дверь осела; тусклые окна были мертвыми. Казалось, здесь было холоднее, чем на улице.

Это был район заповедника Еловица. Когда-то вокруг выстроились дачи, которые постепенно превратились в жилые дома. С крыльца Федор видел верхушки деревьев старой рощи.

Вокруг было удивительно тихо; кусты и деревья закрывали соседний участок, и место казалось вымершим. Он обошел вокруг дома, заглянул в единственное окно, не задернутое шторой. Пусто и темно внутри.

Федор вздрогнул от звука женского голоса. Женщина появилась ниоткуда, стояла на дорожке и смотрела на него. Это была немолодая полная женщина в мужской куртке и резиновых сапогах. Она что-то сказала, но Федор не расслышал.

– Вы покупатель? – повторила она. – У меня есть ключ, я вам все покажу. – Она показала ключ, зажатый в руке; поднялась на крыльцо, сунула ключ в замочную скважину, приговаривая: – Я вам все, как есть! Дом хороший, отсырел малость… Почти полгода никто не живет, а так хороший, и газ, и вода есть, и до остановки автобуса рукой подать. Они не хотели продавать, только два месяца как выставили, а то давно бы с руками оторвали. Хороший дом, сами увидите.

Они вошли в сенцы – в нос шибанул тяжелый сырой запах брошенного жилья.

– Протопить бы, – вздохнула женщина. – Все руки не доходят. Игорь уехал, просил присмотреть, а как будут покупатели, сразу звонить. Он строитель, сейчас перебрался в Зареченск, там итальянцы комбинат ставят, работы много. А на продажу выставили, как Таня умерла. Так сразу и выставили.

В «зале» было сумрачно и холодно; от запаха тления заслезились глаза. Федор осмотрелся. Простая мебель, палас на полу, ваза на столе, покрытом плюшевой скатертью, горка с тусклыми стеклами и едва угадываемой внутри посудой, такой же тусклой. Женщина меж тем хлопотала, споро передвигаясь: отодвигала гардину, поправляла скатерть, незаметно смахивая пыль каким-то лоскутом.

– Смотрите! Еще спальня и маленькая комната, там… – Она осеклась. – Надо бы протопить, отсырело все. Дом без хозяйской руки пропадает.

– Как вас зовут? – спросил Федор.

– Клавдия Сергеевна, можно Клава, – сказала она с готовностью. – Да вы смотрите, смотрите, не стесняйтесь.

– Клавдия Сергеевна, я не покупатель, – сказал Федор. – Я пришел поговорить с родными Маргариты Свириденко.

Женщина охнула и прикрыла рот рукой.

– Я… мне нужно поговорить. Сейчас открылось кое-что новое…

– Неужто нашли? – воскликнула она. – Риточка пропала… когда же? Девятого сентября, уже больше года будет. Уж как Таня ждала ее, не передать! Игорек, брат Риточки, обошел весь город, всех подружек, все больницы, и в полицию чуть не каждый день ходил, спрашивал, и ничего! Плакат повесили и успокоились, а Таня от каждого звонка аж вскидывалась, совсем никакая стала. Умерла от сердечного приступа в июле, «Скорая» не успела. Ждала до последней минуты… Горе наше горькое… – Клавдия Сергеевна вытерла глаза углом платка. – Игорек говорит, не буду здесь жить, и вообще съехал, а дом хочет продать и объявление дал в газету и еще на столбах развесил. Были двое, приценивались, но сразу видать, шаромыжники. А вы… – Она окинула взглядом Федора, – человек солидный, я уж обрадовалась…

– Таня – это мама Риты?

– Мама. Риточка и Игорек, детки, только и свету в окошке у нее было. Вы сказали, что нашли Риточку? Живая ли?

Она не спросила про документы, и он подумал, что немолодые люди, осколки старой эпохи, доверчивы и наивны.

– Не нашли, Клавдия Сергеевна, ищем. Что она была за человек?

– Что за человек? – Женщина наморщила лоб и задумалась. – Хороший человек, всегда поможет, лекарство достанет, она медсестрой работала в зубной поликлинике. И к врачу всегда устроит без очереди. Душевная. Двадцать четыре года, серьезная, скромная… Что еще? Одевалась красиво.

– У нее был парень?

– Да кто ж ее знает? Сюда не водила точно, я не видела никого. Таня по секрету говорила, вроде был кто-то, подвозил ее на машине, но в дом не заходил.

– Я бы хотел посмотреть комнату Риты, если можно.

Женщина кивнула, и Федор открыл дверь в комнату девушки. Диван-кровать, столик у окна, полки с книгами. Задернутая цветастая гардина. Альбом на столе.

– Можно? – спросил Федор.

– Конечно, смотрите.

Цветные фотографии, везде Рита: на море, в парке, в кафе, на веранде с немолодой женщиной, видимо, мамой; со смеющимся парнем в обнимку. Брат. Красивая крупная блондинка, длинные распущенные волосы, голубые глаза, сережки с голубыми камешками.

Федору показалось, он рассмотрел веснушки на носу. Улыбается, смотрит на зрителя, все впереди. Он вздохнул и спросил:

– Я могу взять…

– Берите, если поможет найти. Конечно, берите.

Они распрощались у калитки, и Федор пошел к машине. Клавдия Сергеевна стояла и смотрела ему вслед…

* * *

– Полнолуние? Новолуние? – с недоумением повторил капитан Астахов. – Какое, к черту, полнолуние? Ты чего, Алексеев? Какой лунатик? Ты знаешь, сколько этих… лунатиков, – выговорил он с отвращением, – по городу?

Друзья снова сидели в «Тутси», издали на них смотрел толстый усатый Митрич с печальными глазами, и они обсуждали новые оперативные данные.

– И суперлуние, – добавил Савелий.

– Чего? Супер… что? – поперхнулся Коля.

– Суперлуние. Это когда луна особенно яркая, оно бывает реже, чем полнолуние.

– Ну, вы… делать вам нечего! И по Маргарите Свириденко… И это все твое доказательство, что она четвертая кукла? Пропала в полнолуние, значит, кукла? Я правильно понял? У нас что, семинар по магии? Ты же был опером, ты же знаешь цену таким доказательствам… Не ожидал! Честное слово! Суперлуние… – Капитан фыркнул. – И не похожи они вовсе!

Федор и Савелий переглянулись.

– Я бы все-таки проверил. Отдай криминалистам, – сказал Федор.