Закон парных случаев - Инна Бачинская

– Часовню? ! – не поверил товарищ. – На хрен?

– Он, видать, из этих, кладоискателей. Там дверь была заварена, ну я ее и… – Он прищелкнул языком. – Разнес в щепки.

– А что внутри?

– Я не лез. Не мое дело. Он заплатил, я сделал. Квиты. Сказал, заходи еще, если что, милости просим. Шибздик и есть. Озирался, дергался. Сиганул с хаты, себя не помня. Пролетел мимо на тачке…

– Номер запомнил?

– Запомнил.

Они смотрели друг на друга.

– Ну, смотри, – сказал первый. – Дело хозяйское. Не зашиби ненароком.

Амбал ухмыльнулся…

Глава 7

Визит к даме

        Как обвораживает мне глаза

        Адриатическая бирюза!

    Игорь Северянин. Адриатическая бирюза

Кукольный домик в частном секторе под названием «Кавказ», слегка перекошенное крыльцо и тускловатые окна, затененные буйными зарослями дикого винограда. Черепичная крыша, позеленевшая от ползучего мха, и труба, закопченная даже снаружи. В углу двора деревянная хибара – сарай. Трава по пояс, заросшая подорожником едва заметная тропинка. То ли живут, то ли нет. Район, прилегающий с одной стороны к речному порту, а с другой – к городскому парку, где проживает кошмар капитана Астахова, его школьная учительница английского, Ада Борисовна.

Шибаев поднялся по скрипучим ступенькам, постучал. Звонка не было. Краем глаза заметил движение в окне справа – его рассматривали. Потом зычный голос изнутри спросил:

– Что вам нужно?

– Ада Борисовна, я от капитана Астахова. Пришел по его просьбе.

Загремел замок, и дверь распахнулась. На Шибаева смотрела очень немолодая дама в ярко-зеленом атласном халате и с громадной от разноцветных трубочек бигуди головой, покрытой прозрачной сеточкой, с густым румянцем и темно-красным ртом, в тапочках с собачьими мордами. Он отметил, что губы у нее накрашены неровно – видимо, она спешила. Некоторое время они рассматривали друг дружку. У Шибаева мелькнула мысль, что Ада Борисовна, мягко выражаясь, странная.

– Заходите! – наконец разрешила она. – Ничего, что я в неглиже?

Шибаев пробормотал, что ничего, пригнувшись, перешагнул порог и остановился нерешительно.

– Оставайтесь в обуви! – последовал приказ. – Терпеть не могу мужчин в носках.

Он вошел за ней в небольшую комнату – гостиную, судя по телевизору, дивану и креслам вокруг журнального столика и горке со стеклом. Здесь царил полумрак, светилось лишь пятно работающего экрана. Звук был выключен. На журнальном столике стояли старинный поднос с чашкой чая и пустая вазочка.

– Садитесь! – Она царственно махнула рукой. – А почему Коля сам не пришел? Неужели до сих пор трусит?

Шибаев почти упал в низкое кресло и пробормотал, что капитан занят. И еще подумал, что угадал: капитан ее боится!

– Вы его коллега? – последовал новый вопрос.

– Мы когда-то работали вместе, – ответил он уклончиво.

– Удостоверение с собой?

– С собой. Показать?

– Не нужно, я вам верю. У вас лицо честного человека. Хотите чаю?

– Ада Борисовна, давайте сначала поговорим. Вы утверждаете, что в вашем доме бывают посторонние, так?

– Да, утверждаю.

– На чем основаны ваши утверждения?

– Как вас зовут? – неожиданно спросила она.

– Александр. Александр Шибаев.

– Очень приятно. Понимаете, Александр, жизнь слишком коротка и быстротечна, особенно на закате, поэтому я не растрачиваюсь на всякую ерунду. Вокруг столько интересного! Вот только пару дней назад я наконец узнала разницу между «елеем», «миро» и «мирра». По простоте душевной полагала, что это все примерно одно и то же. Оказалось, нет! Интернет вроде блошиного рынка, не находите? Обожаю блошиные рынки! Ходишь, бегаешь глазами, зависаешь над лотками, удивляешься и понимаешь, как много тебе просто неизвестно, проскочило мимо.

Она помолчала, с улыбкой глядя на Шибаева. Он кивнул, соглашаясь и спрашивая себя, какого черта он здесь делает. Ей не хватает общения, хочется поговорить. Все старики любят поговорить. На блошином рынке он никогда в жизни не был и не собирался – кого интересует какое-то старье?

Видимо, все это отразилось на его физиономии, и Ада Борисовна сказала, словно оправдываясь:

– Я всегда любила поговорить. Где-то в сети встретила японскую шутку о том, что нужно жениться на болтливых женщинах – на пенсии будет не так скучно. Извините, Александр. Да, так, о чем мы? О том, что жизнь коротка, а вокруг масса интересных вещей. Поэтому я принципиально не вытираю пыль больше двух-трех раз в году. Жалко времени. Правда, одна из моих учениц иногда моет пол. Поэтому, если сдвинуть вазу с букетом… вон ту, что на тумбочке у окна, то на поверхности останется след. Концепция ясна?

– Ясна. Вы хотите сказать, что у вас есть… вещдоки. Я правильно понял?

– Абсолютно. Вещдоки! В виде стертой пыли. Именно. И не вздумайте спросить, не я ли сама случайно передвинула… и так далее. Нет, не я. Все по той же причине: я к этой тумбе не подходила уже несколько лет. Букет давно пора выбросить, но он посыплется, намусорит, а жизнь… что? – Она, прищурившись, смотрела на Шибаева.

– Жизнь коротка.

– Верно. То же самое с буфетом на кухне, фигурками на комоде в спальне, за стеклом в серванте. Это то, что можно осязать, так сказать. Следы. Кроме этого, не до конца задвинутые ящики письменного стола, сложенная в другом порядке корреспонденция в верхнем, переставленные книги на полке. Я еще не сошла с ума.

Она снова дала понять, что голова у нее в порядке. Видимо, это ее беспокоит, подумал Шибаев. Слабеет память, забываются имена, исчезают ключи и деньги, и она повторяет, что с головой все в порядке. Утешает себя, потому что ей страшно.

– Окна проверяли?

– Окна? – Она задумалась. – Проверяла здесь и в спальне. Они больше нигде не открываются, осели. Дому… знаете, сколько?

«Лет сто? » – вертелось на языке Шибаева, но вместо этого он спросил:

– У вас есть какие-нибудь ценности?

– Да, да, знаю. Деньги, золото, антиквариат. Есть несколько немецких фарфоровых фигурок пастухов, пастушек и собачек. Еще несколько картин. – Она махнула рукой на стену позади Шибаева. Он обернулся и увидел картину с букетом незабудок и двумя яблоками. – Натюрморт, единственная ценность которого – возраст. Но смотрится мило. Некоторым вещам возраст не страшен, даже наоборот. В отличие от людей. Золота нет. Хотите взглянуть? На следы!