Мадам Осень - Инна Бачинская

Лара рассмеялась.

– Упаси бог! – Она налила себе кофе.

– Сахар? – Отец подтолкнул к ней сахарницу.

Она улыбнулась и покачала головой.

– Спасибо, я без.

– Может, пообедаем сегодня?

– С удовольствием! Можно в «Детинце», в час.

– Подкинуть на булавки?

– Не надо, папочка. У меня есть. Спасибо.

– Всем привет! – Молодой человек с мокрыми волосами и румяным лицом появился на пороге. – А мне кофе? Ларка, ты чего смурная? Кошмары замучили?

– В нашей семье один кошмар на всех, – сказала Лара. – Не будем показывать пальцем.

– Я не кошмар, я тут единственный нормальный, – заявил молодой человек. – Маман вечно в командировках и публичная… э-э-э… особа, отец весь в своих убийствах, только и думает, как бы замочить побольше народу, ты, Ларка… ты бы хоть иногда смотрелась в зеркало! Выскочишь из-за угла – кондратий хватит.

– Садись, сынок, ешь, – сказал седоголовый мужчина. – И помни, жевать нужно молча, а то случится несварение желудка, а там и до язвы недалеко. Мюсли? Тост?

– И мюсли, и тост… а где варенье?

– Сытое брюхо к ученью глухо, – заметила Лара.

– Мое не глухо, будь спок. А вот ты, девушка, по виду так просто академик, одни кости, и не красишься. А тебе ведь замуж выходить. Кто тебя возьмет с такой постной физией?

– Юра, ешь! – прикрикнул отец.

– А чего, я за правду. Ты приводил издательского айтишника, знакомил, поил, кормил, а он, скотина, не польстился. А одноклассник Жора, придурок придурком, а ведь сбежал! Никто не повелся.

– Не надоело? – резко сказала Лара. – Сколько можно? Что ты вообще обо мне знаешь? Ты, неуч! Если бы не мама, ты бы вылетел из бурсы вперед ногами!

– Дети, перестаньте!

– Ой, что там о тебе знать? Тайна, блин! На тебя достаточно посмотреть и все про тебя ясно.

– Юра!

– Что – Юра! От нее же скулы сводит… серая мышь! Посмотри на нее! Она не живет, она существует. Ни шмоток приличных, ни друзей… зато красный диплом. На фиг кому твой красный диплом? ! Сейчас в библиотеку с улицы берут, до смерти рады, потому что работать некому. Кто сейчас туда ходит… одни пенсы и бомжи, вчерашний день. Ты сама вчерашний день, целочка ты наша. Мать пыталась пристроить в редакцию…

– Не твое дело! – закричала Лара, бросая на стол салфетку. – Ты, ничтожество! Только и можешь деньги тянуть с родителей и шляться по кабакам! Ты когда домой явился? В три?

– Завидно? – фыркнул брат.

– Лара! – прикрикнул отец. – Перестань.

– Пусть говорит. Вообще, тебе хахаль нужен, Ларка, у тебя на роже написано, что тебя надо трахнуть!

– Скотина! – Лара вскочила и выбежала из кухни.

– Тебе обязательно портить нам настроение с утра?

– А я чего… я за правду. Ей мужик нужен, может, и характер получше станет. Ей же слова нельзя сказать… так и кидается. Чисто тигра. Ты же сам понимаешь… Хотя, – Юра отхлебнул из чашки, – это она после твоих книжек с принцессами. Их уже нет, повывелись как класс, остались одни стервы. Оглянись вокруг! Разве что в твоих книжках.

Сын жевал, увлеченно говорил, нес что-то совсем уж запредельное, и Сунгур уже в который раз подумал с сожалением, что сын с каждым днем становится хамовитее и наглее. Сунгур Кирилл Вениаминович – так его звали – был писателем. Сначала журналистом, много лет назад, а потом стал писателем. На волне перестройки написал книгу о мафии, за ней последовал ряд острых публикаций, он прославился, был любим народом и нарасхват. Народ, охая и ахая, жадно внимал чернухе, занимал очередь за свежим номером газеты, вопрос «а вы читали? », задаваемый шепотом, с горящими глазами, звучал чаще, чем приветствие. Публичные выступления, зарубежные поездки, семинары молодых журналистов… дни былой славы. Потом наступило время, когда разоблачениями и чернухой уже никого нельзя было удивить, все как-то сразу устали, хлеб насущный стал даваться с трудом – не до того стало, и звезда его постепенно закатилась… постепенно и сразу. Звездным мигом, апогеем, стала женитьба на ослепительной красавице, выпускнице журфака, которой он покровительствовал. Разница в возрасте почти не сказывалась… молоденькие женщины любят успешных, популярных, убеленных сединами – поначалу, пока не войдут в силу. А когда войдут, начинают понимать, что Акела – старый беззубый волк, который промахивается чаще, чем попадает в цель, а вокруг полно молодых и сильных волков. Наступило время хищников. Он был хорошим мужем… так ему казалось. Любил приемную дочку Ларочку… у молодой жены было приданое – двухлетняя малышка, брошенная на бабушку, к которой жена была вполне равнодушна. Потом родился долгожданный сын Юрий. Потом начались проблемы. Он стал пасовать перед ней, а она, сильная, жестокая, смелая, шла по головам… Автор хотел сказать «по трупам»: она шла по трупам, фигурально выражаясь, разумеется, но не посмел – уж очень образ идущего по трупам… не того-с. Не наш случай. Она была прекрасной журналисткой и бойцом, бесстрашно лезла в такие дыры, куда опытные «гиены пера» соваться не решались. Ее даже пытались взорвать, пару лет назад заложили какую-то дрянь в машину… к счастью, неудачно и никто не пострадал, а вокруг нее воссиял ореол мученицы, этакой Жанны д’Арк, воина света. Она перехватила мужнину эстафету, и чем меньше говорили о нем, тем больше знали ее – Алену Сунгур. А он стал писать детективы… мужские, где было много оружия, стрельбы, камуфляжа и трупов, настоящей мужской работы и мужского пота, а женщины были беспомощными и слабыми – такими он их видел или представлял себе, или по которым тосковал, как многие не особенно уверенные в себе мужчины. Свой взлет со временем он воспринимал скорее как случайность, так как не был человеком публичным, а падение – закономерным. Мои года – мое богатство… спорное утверждение. Самыми счастливыми часами его жизни были ночные часы у компьютера, когда он сочинял приключения частного детектива Александра Волкова, наделяя его своим характером, своими мыслями и воззрениями, а также добавляя то, чем никогда не обладал, но тайно восхищался: кулаки, дерзкую силу, готовность сцепиться в драке за правое дело против сильных мира; а еще у героя были высокие скулы, стальной взгляд серых глаз, желваки, упрямый подбородок и короткая военная стрижка; а еще был он небогат, часто дрался, как уже упоминалось, в результате чего был украшен боевыми шрамами; а женщины его были нежными и слабыми, как снова-таки упоминалось ранее, и с ними постоянно что-нибудь случалось, знаете, как это бывает – метили в героя, а пострадала невинная жертва. Подруги Александра Волкова… кстати, прозвище ему было, разумеется, Одинокий Волк, погибали с завидным постоянством, если позволительно так выразиться, ибо весь опыт литературы подобного жанра говорит о том, что частный детектив или агент под номером ноль-ноль с чем-то там должен быть одиноким… профессия предполагает одиночество, так как не должно быть у него слабых мест. А женщина, семья, дети – это страх и слабость. Имея на руках семью, дважды подумаешь, лезть в пекло или ну его, всех не спасешь, а жизнь одна. На то он и Одинокий Волк, что одинок, извините за тавтологию. Одинокий Одинокий Волк. И читательницам приятно. Подруги его были списаны с Лары, которой он пытался найти хорошего парня, но, увы. Они были добры, скромны, не бегали по танцулькам и ресторанам, одним словом, были из тех, кто утешит, погладит по голове, накормит, снимет сапоги, – женщинами воина. И вообще, сидит дома и ждет. Хранительницами очага. Но это понимаешь в «серебристом» возрасте, когда и зубов поменьше, и когти поистерлись, да и то лишь по одной-единственной причине – сил поймать молодую волчицу уже нет. А молодой волк хочет сильную подругу, и наплевать ему, что красотки-волчицы неверны, коварны и жестоки, и уж разумеется, не будут вытирать нос и кормить с ложечки… в случае чего. Любовь или сексуальное партнерство – часто драка за влияние, перетягивание каната, кто кого, гипертрофированное чувство собственности, равноправием тут и не пахнет, а если и существует, то скорее всего это равнодушие или расчет: хочешь в лидеры? Да ради бога! Флаг в руки. Ты лидер, ты кормилец, ты самый-рассамый! Правда, иногда склоняют голову с готовностью и радостью, принимая безоговорочно лидерство партнера… бывает и так.