Мужчины любят грешниц - Инна Бачинская

А ведь мы были счастливы, понял я уже потом, когда Лиски не стало. Ослепительно, радостно, восторженно счастливы…

…Я уснул, когда за окнами проступил серый рассвет. В восемь меня разбудила актриса Ананко. Кстати, ее зовут Рената, вспомнил я. Она деликатно постучалась, после чего всунула голову в дверь и прощебетала:

– Завтрак на столе!

Бессонная ночь не сказалась на ней – была Рената свежа, как цветок после дождя. Из зеркала на меня мутно уставилась собственная хмурая небритая физиономия. Голова была налита свинцом, спину ломило – диван, на котором так удобно сидеть, оказывается, не пригоден для сна. Плюс острое недовольство собой и неловкость перед актрисой – вместо того чтобы воспользоваться подвернувшимся случаем, я по-ханжески промучился на диване. Она теперь подумает, что я… гм… несостоятелен. Или чего похуже.

Растершись после душа, я потянулся было за халатом, но на обычном месте его не оказалось. Чертыхнувшись, я выскочил из ванной, обмотанный полотенцем, и, оставляя мокрые следы, побежал в спальню. Кровать была застелена, подушки расставлены по-другому, пахло незнакомыми духами. Я поспешно одевался, косясь на дверь.

Рената в моем халате сидела за столом, подперев руками голову. Она, похоже, уже полностью освоилась. Рядом с ней смирно сидел мальчик. «Павлик», – вспомнил я. Он уставился на меня круглыми глазами.

– Привет, Павлик! – бодро сказал я.

– Привет, – прошептал он и опустил голову. Робкий – в отца, видимо.

– Я чудесно выспалась! – заявила Рената, и я тут же заподозрил насмешку, но на лице ее было одно простодушие. Я еще раз подумал о том, что она потрясающе красива.

От моего чувства неловкости вскоре не осталось и следа, наоборот, мне казалось, что мы знакомы чуть ли не с детства. Она, как заботливая хозяйка дома, наливала мне кофе, Павлику – молока, намазывала на хлеб мед – я не помнил, чтобы у меня был мед, видимо, она основательно пошарила в буфете. Мы смеялись и болтали ни о чем, и я поймал себя на мысли, что давно не чувствовал себя так легко.

Когда я допивал третью чашку, в дверь позвонили. Пришла мама. Она, окинув меня прокурорским взглядом, спросила:

– Ты не один?

Они рассматривали друг друга целую вечность, и мама сказала дрогнувшим, слегка обиженным голосом:

– Я не помешала?

– Ма, это Рената и Павлик, – сказал я и пододвинул ей стул.

Она неловко уселась и молвила:

– Очень приятно! Нина Сергеевна.

– Я так рада! – воскликнула Рената, нисколько не смущаясь моего халата. – А мы незваные гости, правда, Павлуша? Кофе?

– Да, пожалуйста, – произнесла мама официально. В отличие от актрисы, она чувствовала себя не в своей тарелке.

– Ма, а это потерявшийся Павлик. – Я попытался разрядить обстановку. – Знаете, Рената, удивительное совпадение – эта ваша воспитательница звонила маме и рассказала, что ищет мужа актрисы Ананко. Бывает же! Правда, ма?

Мать неопределенно кивнула. Она переводила взгляд с меня на Ренату и мальчика, видимо, в поисках фамильного сходства.

– Удивительно, что вы оказались знакомы, – сказала она наконец, и я внутренне хмыкнул – следствие ведут знатоки!

– А мы и не были знакомы! – рассмеялась Рената. – Мы познакомились только вчера. Артем позвонил, и я приехала за Павликом, но он спал… – Она погладила сына по голове. – И мы решили не будить его.

«Мы», – отметил я.

– Сколько тебе лет, Павлик? – спросила мама.

– Четыре! – Он показал четыре пальца.

– Пятого августа исполнилось, – уточнила Рената.

– Он Лев? – поразилась мама. – Как Тема?

– Я даже хотела назвать его Львом, но муж не согласился.

– А ваш муж…

– Умер! – поспешил я, закрывая тему.

– Почему умер? – удивилась Рената. – Наш папа живет в Германии, зарабатывает денежки, да, Павлик?

– Но вы сказали вчера… – начал было я.

Она слегка порозовела.

– Это была шутка!

Хорошенькая шутка – назвать мужа покойным! На лице мамы сложное выражение – незнакомая дама провела ночь в квартире холостяка и теперь сидит в его халате, распивает кофеи при живом муже, а у мальчика есть отец!

Рената, чуткая, поняла и сказала:

– Такая нелепая история… Эта Анечка, воспитательница, приняла Артема за отца Павлика, он тоже Хмельницкий. А я вчера закрутилась… совсем из головы вон. В театре сумасшедший дом, а потом этот колдун. Ужасный человек! Дьявол, а не человек!

Бывают такие неудачные ситуации, когда каждое новое слово усугубляет нелепость и сюр – мы все участвовали в подобной.

– Колдун? – Мама растерянно взглянула на меня.

– Ну да! Страшный человек!

– Павлик, а у тебя есть велосипед? – ринулся я с ходу в новую тему, не придумав ничего умнее.

– Есть! Взрослый! Мне папа прислал! А вы тоже мой папа?

– Ой, уже десятый час! – вскрикнула Рената. – У меня репетиция! – Она поспешно поднялась. – Павлик, допивай молоко! Нам еще в садик!

– Я могу отвести его в садик, – сказала мама, и я удивленно воззрился на нее. – Пойдешь с бабушкой, Павлик?

Мальчик кивнул.

– Спасибо! – Рената чмокнула маму в щечку и умчалась в спальню, что, разумеется, не осталось незамеченным – мать выразительно взглянула на меня, и я буркнул:

– Я спал в кабинете!

– Конечно, – молвила мама мягко, – я понимаю. Она сказала, колдун…

– Не знаю! Вряд ли тот самый. Их теперь столько развелось, сама знаешь!

– Темочка… – Мама озабоченно смотрела на меня.

– Ма, ты действительно отведешь его в садик? – Я вилял как заяц, преследуемый собаками.

– Конечно! Давай адрес! – Каков следовательский прием!

– Откуда у меня адрес? Сейчас спросим… Я вас отвезу.

Я отвез Ренату в театр, потом маму и Павлика в детский сад и поехал на работу. Рената на прощанье обняла меня, шепнув: «Спасибо! Сегодня у меня спектакль, я до одиннадцати! » – и упорхнула. За трогательным прощанием наблюдали две личности женского пола, курившие у черного входа. По тому, как оживленно они затрясли головами и обменялись фразами, я понял, что родилась легенда. Рената подошла к ним, и вся троица сердечно расцеловалась.