Воин Чёрного Дракона - Николай Коростелев

Вино и желание понравиться соседке придали ему уверенности, и он с увлечением стал излагать своё видение происходящего.

Поведение правительства Кореи в отношениях с Россией задело всех участников застолья, и они активно включились в полемику, особенно разошлась Марина. Андрей всё чаще стал засматриваться на неё, отмечая, как ей идёт лёгкий румянец, как забавны и привлекательны ямочки на щеках. С кончика её уха, точно капля воды, скользящая по коже, свисал бриллиант. Марина несколько раз поворачивалась в сторону Андрея, и бриллиант в её ухе начинал дрожать, словно прозрачная влажная бусинка, которая вот-вот сорвётся и упадёт.

– Какие у вас красивые серьги, сударыня. Я таких не видел, – склонившись к её уху, негромко шепнул он.

– Это горный хрусталь, – так же тихо ответила она. – Многие думают, что это бриллиант, а я и не разубеждаю.

Она засмеялась.

– Прелестные серьги, а ваше ушко способно только украсить их.

Она одарила его заинтересованным взглядом, одним из тех, что проникают в самое сердце и заставляют его учащённо биться. Андрей потянулся за бокалом и встретился глазами с Анной Алексеевной. Она показала глазами на Марину и поощрительно улыбнулась.

Всех пригласили в гостиную пить кофе. Андрей предложил Марине руку. Она мило улыбнулась, просунула ладошку под его локоть, и они, не торопясь, пошли за остальными.

Вот и гостиная. Теперь он смог рассмотреть этот «писк» европейской моды в подробностях. Во всех её углах стояли высокие растения с листьями, похожие на пальмы. Изящно раскинув лапы, они тянулись до самого потолка. По бокам камина, в больших глиняных горшках, колоннами стояли каучуковые деревья. Их продолговатые тёмно-зелёные листья шапкой громоздились одни над другими. На фортепиано стояли два кустика неизвестного Андрею цветка и наполняли комнату лёгким нежным благоуханием. Мягкий цвет стен, обтянутых бледно-лиловой материей, усеянной жёлтыми цветами, гармонично сочетался с тяжёлыми портьерами из серо-голубого сукна, по которому красным шёлком были вышиты гвоздики. Интерьер дополняла мебель, обитая жёлтым габардином с гранатовыми разводами.

Сашенька села к фортепиано и начала музицировать. Андрей с Мариной расположились на небольшом диване под широкими лапами пальмы.

– Андрей Иннокентьевич, хотите кофе? – проворковала Анна Алексеевна и протянула маленькую чашку с ароматным напитком.

– Да, сударыня, благодарю вас.

– А ты, Марина?

– Конечно! Спасибо, дорогая. – И повернулась к Андрею: – Я слышала, вы что-то изобретаете с Леонидом?

– Изобретает он, я лишь высказал пару идей. Знаете, это настолько скучная тема, что не хотелось бы утомлять вас подробностями.

– Хорошо, оставим в покое изобретения, но тогда расскажите мне о вашем героическом рейде.

– Люди преувеличивают, Марина Карловна, обычный рейд, ничего более.

– Не скромничайте. Весь Владивосток гудит, и я просто сгораю от любопытства. Прошу вас.

Она понизила голос, от чего совершенно безобидная просьба приобрела особый оттенок.

Близость молодой красивой женщины, столь явно расположенной к нему, взволновала Андрея. Подогретый вином и томимый желанием понравиться, он рассказал ей о событиях, произошедших с ним под Михайловкой.

По ходу повествования она то вскрикивала, то сжимала его руку, иногда перебивая и переспрашивая. Если он медлил, она поощрительно гладила его руку и просила:

– Не смущайтесь, продолжайте.

Он рассказывал, а Марина с восхищением и обожанием слушала его. Наиболее жестокую и кровавую часть повествования Андрей скомкал и закончил «за здравие»:

– В общем, мы всех победили. Что мы всё обо мне? Хотите, я лучше расскажу пару анекдотов? Они, конечно, «с бородой», но актуальности не потеряли.

– Рассказывайте, я люблю весёлые истории, – улыбнулась Марина.

– Что же вам рассказать?

Андрей стал перебирать в голове варианты известных анекдотов. Вспомнив несколько старых, ещё «оттуда», из серии приличных или почти приличных, наклонился к её уху и стал негромко нашёптывать. Она то прыскала в кулачок, то задорно хохотала. Когда требовалась толика фривольности и он пытался подобрать более деликатное толкование, она сердито толкала его в бок.

– Давайте, как есть.

Сама при этом слегка краснела, но руку Андрея из своих пальчиков не выпускала.

Вскоре они принялись болтать, точно старые знакомые, наслаждаясь возникшей простотой отношений, чувствуя, как от одного к другому идут токи приязни и доверия. Марина прижалась к его плечу и тихо сказала:

– Как странно. Я так запросто чувствую себя, будто знаю вас сто лет. Убеждена, что мы можем стать друзьями. Хотите?

– Хочу, – улыбнулся он и накрыл её ладонь своей. – Кстати, по этому поводу есть анекдот. Правда, он не совсем приличный. Хотите, расскажу?

– Давайте уже, – понизив голос до шёпота, проговорила она.

Он находил, что она обольстительна, женственна и невероятно соблазнительна. Она возбуждала в нём желание, от которого дрожали руки. По её прерывистому дыханию и вспотевшим ладошкам, по тому, как она как бы случайно прижималась бедром к его ноге, он чувствовал, что это влечение взаимно. Чтобы успокоиться, он начал обещанный анекдот:

– Представьте себе зимний вечер. Снег, крупными снежинками кружась, медленно падает на перрон, с которого вот-вот тронется поезд. За окном купе тускло светит фонарь. В купе в одиночестве сидит ОН и с грустью смотрит в окно. Оркестр на перроне заиграл прощальный марш. Тут распахивается дверь, и в купе торопливо входит ОНА.

ОН поздоровался. ОНА ответила. ОН помог ей снять шубку. ОНА поблагодарила. Они присели на разные диваны. Они были незнакомы. ОН молча открыл саквояж и достал бутылочку коньяка. ОНА открыла ридикюль и достала плитку шоколада. ОН достал из буфета два бокала. ОНА вынула две салфетки и положила их рядом с шоколадом. ОН молча налил коньяк в оба бокала и взял свой. ОНА подняла второй. Выпили. Поезд тронулся. За окном слышались удаляющиеся звуки марша, мелькали фонари, медленно падал снег.

ОН вновь налил коньяк. Они выпили. Поезд, набирая ход, засвистел. На перегоне гулко застучали колёса. Они выпили ещё. ОН представился. ОНА назвала себя. Выпили за знакомство. Завязалась беседа: о поезде, о стуке колёс, о снеге, так красиво падающем за окном, о литературе, об искусстве и ещё о массе других совершенно безобидных, невинных и добродетельных вещей.

Не прошло и получаса, как они беседовали друг с другом, будто старые знакомые.

«Мы знакомы не более получаса, – сказала ОНА, – а у меня такое ощущение, что я знаю вас тысячу лет».