Малахольный экстрасенс - Анатолий Дроздов

Закрыв дверь, мы спустились на первый этаж. Когда сдали наш дом, члены кооператива собрались, чтобы распределить квартиры. Тянули жребий. Тома попросила первый этаж. Никто не возразил – все хотели выше. Ну, а Томе нужно…

– Ой, ребята! – удивилась она, открыв дверь. – Не ждала. У меня не прибрано.

– Ерунда! – хмыкнула Галя, заходя в прихожую. – Мы же не санэпидстанция. Миша из деревни вернулся, гостинцев привез. Вот! – она потрясла пластиковым пакетом.

– Какие вы хорошие! – умилилась Тома.

– А то! – улыбнулась жена. – Ну, что стоим?

Женщины устремились на кухню. Я же, сбросив ботинки, направился в зал. Маша была там: лежала на диване, прикрыв ноги пледом, и читала книгу. Увидав меня, положила ее на журнальный столик.

– Дядя Миша? Слышала, что кто-то пришел, но не думала…

– Что это мы, – закончил я фразу. – Привет, подруга! Еще не надумала выходить за меня замуж?

– У тебя есть жена! – она обличительно ткнула в меня пальчиком.

– Подумаешь? – пожал я плечами. – Будешь второй.

– Опять ты про свой гарем! – деланно рассердилась она.

– Само собой, – подтвердил я, проходя к дивану и усаживаясь на краешек.

Это у нас такая игра, если кто не понял. Каждый раз, бывая у соседки, я зову Машу замуж, а она делает вид, что возмущается. На самом деле ей это приятно. Замуж ей, конечно, рано – 16 лет, но дело не в возрасте. Маша – удивительно красивая девушка: высокий лоб, атласные брови, словно вырезанные скульптором из мрамора черты лица. Уже сформировавшаяся высокая грудь размера эдак второго. А вот ниже… У Маши – ДЦП [7 - Детский церебральный паралич. ], но в достаточно легкой форме, если так можно сказать. Интеллект не пострадал, на лице проявлений болезни не заметно. А вот ноги поражены – Маша практически не ходит. С наступлением темноты Тома вытаскивает ее на улицу, и там мать дочь, обнявшись, мучительно и тяжело передвигаются. Маша волочит повернутые внутрь стопы, больше цепляясь ими за асфальт, чем ступая. Ноги у нее тонкие, почти без мышц. Почему гуляют ночью, спросите вы? Характер! Ни Тома, ни дочь не хотят видеть жалостливых взглядов. В школе Маша учится заочно, учителя приходят к ней домой. Хоть какое-то развлечение. Мальчика, естественно, нет, а она, как любая девочка, мечтает о любви.

– Что читаешь? – спросил я, кивнув на книгу.

– «Два капитана».

– Знаю, – кивнул я. – Замечательная книга.

– Повезло этому Сане, – вздохнула Маша. – Нашелся доктор, который излечил его от немоты.

Понятно. По телевизору и в газетах постоянно талдычат о самой передовой в мире советской науке. Дескать, вот-вот она победит считавшиеся ранее неизлечимыми болезни. Медики СССР справились с эпидемиями тифа, холеры, дизентерии, отступили коклюш, менингит и полиомиелит. Это так, только с ДЦП не выйдет – ни сейчас, ни тридцать лет спустя. Какие-то методики появятся, но радикально победить болезнь не удастся.

– Не грусти, подруга! – подмигнул я. – Поможем.

– Ты что-то узнал? – встрепенулась Маша. – Есть такой врач? Где?

– Он перед тобой.

– Нехорошо так шутить! – насупилась она.

– Я и не шучу. Вернемся к этому разговору позже. Меня, слышишь, зовут. Посижу немного с дамами и приду.

– Буду ждать! – с загоревшейся в глазах надеждой сказала Маша.

За столом я сидел, как в тумане. Правильно ли поступил, обнадежив девушку? ДЦП – это вам не люмбалгия и не гипертонический криз. Поражены кора или ствол головного мозга – в справочнике вычитал. Удастся устранить патологию с помощью прорезавшегося у меня дара? ХЗ [8 - ХЗ – хрен знает. Первое слово – синоним матерного. ], как говорят в моем мире. Но попытаться стоит – великолепная возможность проверить способности. Если выгорит, я в шоколаде. Если нет… будем лечить люмбалгии и кризы – тоже не пропадем.

Есть не хотелось. Я выпил рюмку самогона, закусил ломтиком сала, зажевав хлебом и не почувствовав их вкуса. На мою удачу, женщины вскоре увлеклись беседой, я воспользовался ситуацией, встал и тихонько удалился. Ну, в туалет человек захотел. Туда, кстати, я заглянул, после чего помыл руки и отправился к Маше. Она встретила меня полным надежды взглядом. М-да… Опозорюсь – сгорю от стыда.

– Так, – сказал я. – Сядь и повернись ко мне спиной. Помочь?

– Сама! – возразила она и завозилась. Села. Я примостился позади.

– Ты вправду умеешь? – спросила Маша.

– Конечно! Я великий маг и волшебник. А сейчас помолчи.

Я положил ей руку на темя – никакого жара. Значит, не кора. Опустил руку на затылок, затем ниже – есть! Отчетливо видны красные переплетенные нити, уходящие в позвоночный столб. Жар от них так пахнул в ладонь, что я едва не отдернул руку. Нет уж, отступать не будем. Я собрался с силой и стал лить на нити холод. В какой-то миг показалось, что они зашипели, как угли, на которые плеснули водой. Иллюзия, конечно, но жар не поддался, продолжая полыхать. Ах ты, сука! Угнездился, сволочь! Тебе плевать, что из-за этого сломано две судьбы: Томы и ее дочери. Обе мучатся 16 лет и продолжат до конца своих дней. Маше не удастся поступить в вуз – у инвалидов в СССР с этим сложно – требуется специальное разрешение, она не получит профессию и не создаст семью. Томе никогда не нянчить внуков, а она об этом так мечтает. Сдохни, гад!

То ли этот порыв ярости помог, то ли количество перешло в качество, но жар стал отступать, при этом недовольно заворчав – так мне показалось. Красный цвет нитей сменился на розовый и продолжил бледнеть.

– Холодно! – внезапно пожаловалась Маша.

– Потерпи, милая! – поспешил я. – Недолго осталось.

Время я не засек, но примерно через пару минут нити в позвоночном столбе приобрели стойкий синий цвет. Я с облегчением вздохнул и встал. Шатнуло. Блин! Будто вагон на станции разгрузил.

– Дядя Миша? ..

Маша с тревогой смотрела меня.

– Все хорошо, подруга, – успокоил я. – Кажется, получилось. А сейчас дай мне руки, попробуем встать.

Она подчинилась, крепко вцепившись в мои ладони. Руки у нее сильные, поскольку частично выполняют функцию ног. Когда Тома на работе, Маша самостоятельно посещает туалет и кухню. Ползет, опираясь на руки – соседка как-то рассказала. Хорошо, что я этого не видел…