Хаос времён года - Эль Косимано

– Ты выполнила свою работу. Ты ничего не могла предпринять, чтобы предотвратить то, что случилось потом.

Она вытирает рот тыльной стороной ладони, наблюдая за мной краем глаза.

– Думаешь, это было неизбежно?

Думаю ли я так? Я задаюсь этим вопросом, застегивая комбинезон. Неизбежность мертва. Ананке – мать Геи, жена покойного Кроноса и воплощение Судьбы – прекратила свое существование давным-давно, хладнокровно убитая собственным мужем. Единственное, что от нее осталось, – это хрустальное око в посохе времени, Око неизбежности, в которое так чертовски боится смотреть Даниэль Лайон. Раз уж сам хранитель времени – самой могущественной магии во Вселенной – пребывает в ужасе от того, что увидел в этом кристалле, для этого должна быть веская причина. Если он так беспокоится, что подослал Кай шпионить за мной, то, возможно, Неизбежность еще не умерла. И, быть может, эта магия сильнее, чем Лайон готов признать.

– Соммерсу повезло, – говорю я, выплевывая его имя. – Не судьба привела нас сюда, а он.

Хотя именно Флёр сумела одолеть Майкла и забрать его посох, делала она это исключительно ради Джека.

– Если ты прав и я действительно ничего не могла поделать, то, возможно, это было неизбежно. – Кай пьет воду маленькими глотками. Ее болезненно-бледная кожа постепенно приобретает привычный бронзово-золотистый оттенок, намекающий, что в прошлом, до того как стать Стражем, она была Летом. – Что если Джеку суждено было жить, а Даниэлю Лайону – сделаться Кроносом? Что если это мы ошибались?

– Мы выполняли приказ.

– А вдруг мы не должны были этого делать?

Нет. Я отказываюсь принимать такую возможность, потому что это означало бы, что моя жизнь в качестве Стража была потрачена впустую и все, за что мы боролись, оказалось напрасным. А это, в свою очередь, говорило бы о том, что мы действительно заслуживаем предназначенного нам наказания. Я слишком усердно работал и тренировался, чтобы стать капитаном гвардии Майкла, и потратил немало лет, доказывая ему свою ценность, чтобы теперь смириться с поражением. Нет, это всего лишь рябь на поверхности водоема наших судеб.

– Я сказал лишь, что ты ничего не могла сделать, чтобы изменить исход битвы. Но война еще не закончилась.

Я хватаюсь за край раковины, решив не повторять ошибок прошлого. На этот раз Соммерс не останется в живых. Потому что я позабочусь о том, чтобы ему больше не для чего было жить.

4. Не чувствуя дыхания шторма

Джек

Воздух напоен тягучим ароматом цветов, растущих в парке возле нашей виллы. До битвы я мог бы распознать каждый их вид, просто сделав вдох. Был способен почуять пыльцу, прилипшую к коже Флёр. Теперь же, после сражения, мои возможности к выслеживанию ограничены средствами, доступными куратору.

Взглянув на красную точку на экране наручного монитора, я убеждаюсь, что Флёр в безопасности. В течение следующих сорока минут она просидит за партой на уроке испанского. С наслаждением вдыхая утренний воздух, я ощущаю, как расслабляются мышцы, когда я пробегаю первый километр, постепенно набирая скорость. Шрам на бедре, обычно напоминающий о себе ноющей болью, из-за размашистых движений начинает жечь, но я стараюсь не обращать на него внимания. Я был неплохим бегуном до того, как умер в первый раз – и поддерживал себя в форме на уроках физкультуры в школе, – но именно Флёр заставила меня действительно быстро бегать. Когда я стал Зимой, каждый разделявший нас километр означал еще один день моей жизни, а впоследствии еще один день моего существования в одном мире с ней.

Пусть я больше не Зима и не могу вызвать порыв ветра или заставить с неба падать мокрый снег, я все равно быстрее Флёр. Возможно, глупо воспринимать это в таком свете, но с тех пор как я лишился своей магии, бег остается единственным, что помогает мне сохранять чувство собственного достоинства рядом с ней.

К концу третьего круга я почти позабыл о своем дымном тумане. Сладкий запах цветущей джакаранды, мимо которой я сейчас пробегаю, напоминает мне о Флёр, и, уклоняясь от детей, гоняющихся за утками по тропинке, я закатываю рукав и проверяю монитор на запястье.

GPS-сигнал Флёр пропал. Я постукиваю по экрану, чтобы уменьшить масштаб и, нигде не находя красной точки, замедляюсь. Ее нет ни в языковой школе, ни в кафе, ни на одной из ведущих к нашему дому улиц.

Тяжело дыша, я останавливаюсь на краю дорожки и звоню ей на сотовый, но не получаю ответа. Тогда я набираю номер стационарного телефона на вилле. Обливаясь холодным потом, я разъединяюсь, мысленно подсчитывая минуты, прошедшие с тех пор как в последний раз проверял монитор. Всему виной, должно быть, сбой в передатчике. Флёр никогда не пропускает занятия, и раньше она бы точно не ушла.

Свернув с дорожки, я срезаю путь через кусты, спеша к школе Флёр. Проторенной тропы нет, и я вынужден замедлить шаг, продираясь через разросшиеся вокруг парка джунгли. Между стволами деревьев едва виден ближайший переулок. Не отрывая глаз от монитора на запястье, я пытаюсь проложить по карте более четкий маршрут.

Сник.

Я замираю, заслышав этот слишком знакомый звук. Медленно поднимаю голову, ощущая приставленное к моему горлу лезвие ножа.

– Dame tu billetera y tu celular [1 - Давай сюда кошелек и мобильный телефон (исп. )], – доносится голос откуда-то сбоку, и чья-то рука толкает меня в спину.

–? Hazlo ahora, cabrоn! [2 - Пошевеливайся, ублюдок (исп. )] – раздается другой голос. Значит, нападающих двое.

– У меня нет с собой бумажника, – отвечаю я, глядя прямо перед собой и поднимая руки так, чтобы их было хорошо видно. Предупреждение Лайона избегать полиции еще свежо в памяти. Стоящий позади меня парень ощупывает карманы моих шорт для бега, но они пусты. Нет даже ключа от дома, а кода безопасности им от меня ни за что не добиться. – Я же сказал: у меня нет денег.

– Tu reloj [3 - Тогда гони часы (исп. )].

Тот, что рядом, тычет в меня лезвием. Оно тупое, но я не сомневаюсь, что с задачей своей справится прекрасно. Я отклоняю голову. Ни за что на свете не отдам этим придуркам свою единственную связь с передатчиком Флёр.