Ритм войны. Том 2 - Брендон Сандерсон

– Вы ведь не причинили им вреда? – умоляюще спросила Венли.

Лешви уставилась на нее, и только через мгновение Венли поняла, что она ошиблась и использовала один из старых ритмов. Мольба была одним из ритмов Рошара, а не Вражды.

– Не причинила, – подтвердила Лешви. – Теперь, когда я сделала ход – и обнаружила свои намерения, – Преследователь их пальцем не тронет. По крайней мере, пока в башне не изменится расстановка сил. Я поместила семью в безопасное место и велела им не высовываться. Как ты и сказала, они могут быть нам полезны.

Венли запела в ритме подобострастия.

– Найди место, где мы сможем наблюдать за ними, а потом пошли мне записку. Я подумаю, есть ли способ использовать их, чтобы найти Благословенного Бурей, а пока распространю слух, что избавилась от заложников. Даже если Преследователь узнает правду, они должны быть в безопасности до поры до времени. Тем не менее я снова предупреждаю: не показывай другим свое сострадание к человекам. Это будет неправильно истолковано, особенно если учесть, что ты – дитя предателей.

– Да, Древняя.

– Иди, – сказала Лешви. – То, что я сделала сегодня, считаю одолжением тебе. Не забывай об этом.

Венли запела в ритме подобострастия и быстро ушла. Тимбре ободряюще трепыхнулась.

– Я фальшивая Сияющая, – сказала Венли. – Ты же знаешь.

Тимбре снова запульсировала. Возможно. Но сегодняшний день был шагом в правильном направлении.

54. Грядущее обернется пылью

Как все было бы просто, если бы пустосвет и буресвет уничтожали друг друга. Такой простой ответ.

    Из «Ритма войны», с. 6

– Дедушка, – спросил маленький Гавинор. – Мой папа пал смертью храбрых?

Далинар устроился на полу комнатушки, отложив в сторону деревянный меч, с помощью которого изображал охоту на большепанцирника. Был ли Адолин когда-нибудь таким маленьким?

Он твердо решил не упускать из жизни Гэва так много, как из жизни сыновей. Он хотел любить и лелеять этого угрюмого ребенка с темными волосами и ясными желтыми глазами.

– Он был очень храбрым, – сказал Далинар, жестом приглашая мальчика сесть к нему на колени. – Таким храбрым. Он пошел практически в одиночку в наш родной город, чтобы попытаться спасти его.

– Спасти меня, – тихо сказал Гэв. – Он умер из-за меня.

– Нет! – возразил Далинар. – Он умер из-за злых людей.

– Злых… как мама?

Вот буря. Бедное дитя.

– Твоя мать тоже была храброй. Она не делала этих ужасных вещей; это все враг, который завладел ее разумом. Ты понимаешь? Твоя мать любила тебя.

Гэв кивнул, серьезный не по годам. Ему нравилось играть в охоту на большепанцирника, хотя он и не смеялся во время нее, как другие дети. Даже в игре он находил повод хмуриться.

Далинар попытался возобновить притворную охоту, но разум мальчика, казалось, был затуманен мрачными мыслями. Еще через несколько минут Гэв пожаловался, что устал. Поэтому Далинар позволил няньке отвести его спать. Затем Далинар задержался в дверях, наблюдая, как она укладывает его в постель.

Какой пятилетний ребенок по доброй воле пойдет спать? Хотя Далинар не был самым усердным родителем, он помнил бесконечные жалобы Адолина и Ренарина в такие вечера, как этот, – они вечно настаивали, что уже достаточно взрослые, чтобы не ложиться так рано, и вовсе не устали. Вместо этого Гэв сжал свой маленький деревянный меч, с которым не расставался, и задремал.

Далинар вышел из домика, кивнув стражникам снаружи. Азирцы считали странным, что офицеры-алети привозят на войну семьи, но как еще дети могут научиться военному этикету?

Это был вечер после трюка Ясны с Рутаром, и Далинар провел большую часть дня – до посещения Гэва, – разговаривая через даль-перо с великими лордами и леди, сглаживая их опасения по поводу предстоящей казни. Он позаботился о том, чтобы законность действий Ясны не подвергалась сомнению. И он лично разговаривал с Релисом, сыном Рутара.

Молодой человек проиграл бой Адолину еще в военных лагерях, и теперь Далинара беспокоили его мотивы. Как оказалось, Релису не терпелось доказать, что он может быть преданным сторонником. Далинар позаботился о том, чтобы его отца отвезли в Азимир и дали там небольшой домик, где за ним можно было присматривать. Что бы там ни говорила Ясна, Далинар не допустит, чтобы бывший великий князь выпрашивал объедки.

Наконец – после сглаживания отношений с азирцами, которые совсем не оценили алетийский судебный поединок, – он почувствовал, что держит ситуацию под контролем. Задумавшись, он остановился посреди лагеря. Он почти забыл, что Ренарин рассказывал о вчерашнем приступе.

Далинар повернулся и зашагал через военный лагерь – клокочущее средоточие организованного хаоса. Бегали туда-сюда гонцы, в основном в узорчатых ливреях различных азирских письмоводительских орденов. Капитаны-алети приказывали своим солдатам таскать припасы или отмечать каменную поверхность линиями, указывающими направление.

С северо-запада змеилась вереница повозок – спасительная нить, ведущая к населенным землям и плодородным холмам, не тронутым войной. Опасаясь, что этот лагерь уже стал большой мишенью, Далинар разместил большинство духозаклинателей в Азимире.

Пейзаж отличался от привычного. Больше деревьев, меньше травы, и странные поля кустарников со спутанными ветвями, похожими на огромные колтуны. И все же он видел в этой деревне кое-что очень знакомое. Кусок ткани, застрявший в затвердевшем креме у дороги. Сгоревшие здания – сожженные то ли из садистской забавы, то ли для того, чтобы лишить коек и буревых ставней армию, которая надвигалась следом. Пожары поглотили дома, в которых оставалось слишком много вещей.

Инженеры продолжали укреплять восточную буревую стену, где естественный бурелом создавал расселину. Обычно этот процесс занимал недели. Теперь осколочники вырезали каменные блоки, которые ветробегуны делали достаточно легкими, чтобы без труда задвигать на место. За работой надзирали вездесущие азирские чиновники.

Обеспокоенный Далинар повернулся к лагерю ветробегунов. Выходка Ясны заслонила их разговор о монархах и монархиях, но теперь, поразмыслив, он тревожился на этот счет не меньше, чем из-за дуэли. Речи Ясны… Она как будто гордилась тем, что может стать последней королевой Алеткара. Она хотела, чтобы Алеткар остался с какой-нибудь разновидностью кастрированной монархии, как в Тайлене или Азире.

Как будет функционировать страна без настоящего монарха? Алети не были похожи на привередливых азирцев. Алети любили настоящих вождей, солдат, привыкших принимать решения. Страна – все равно что армия. Кто-то сильный должен быть во главе. Точнее, кто-то решительный.