Последняя - Ирина Кассета

– Да что хорошего в жизни-то такой? – вознегодовала она.

– А что плохого? – возмущено ответила я. Она закатила глаза: разговор этот продолжался уже более года. Как мне исполнилось семнадцать, так Адэт его и не заканчивает. Мне уже восемнадцать давеча стукнуло, а она все изводится. – Адэт, ну ты же сама столько душ маленьких… – начала я.

– Молчи, девка! – перебила меня она. – Это я раньше делала, больше не занимаюсь.

– Знаю, тетя, но сколько ты этого навидалась. Не хочу я так. Не хочу… как мать.

– Ты и не мать, – заявила она. – Ты умнее и мужа хорошего найдешь, не полюбовника, а супруга.

– Ох, тетя, ты что, хочешь меня сплавить? – я хитро посмотрела на нее.

– Сплавишь тебя, самой топиться придется, – заворчала она.

– Не уеду я от тебя, так и знай, – заявила я, встав для пущего эффекта. Потом присела, конечно, руку тетушкину взяла, погладила. – Ну куда же ты без меня, старая? – за что была удостоена злого взгляда.

– Воспитала на свою душу, надо было тебя лесным детям отдать, – я рассмеялась.

– Они бы меня тебе тут же и вернули. Что за обряд-то проводить будем?

– Купаться пойдем. Я лохань теплой воды нагрела уже, на заднем дворе стоит.

– Не замерзнем? – удивилась я.

– Нет, тем более, купаться-то тебе придется, – теперь ехидно улыбалась уже она. Ну ведьма, как есть ведьма.

– Мне-то зачем? Я чистая, – заявила она, вставая из-за стола.

– Ты, Сона, меньше вопросов задавай да иди раздеваться. Сказала «надо», значит, надо, – женщина поднялась и начала убирать посуду. Я долго дуться не стала и пошла в свою комнатку. Если уж Адэт что-то решила, значит, надо делать. А то ну их, ведьм, еще проклянёт.

Сняла грязный сарафан, рубаху длинную, панталоны, ботиночки свои изношенные и в чем мать родила пошла на задний двор. Места у нас глухие, деревенские не заходят. А, окромя их, бояться нам некого. Комары разве что покусают, паразиты, чешись потом всю ночь.

– Потом лечить меня будешь, – сказала я, спускаясь по лестнице.

– Ничего, не заболеешь, – Адэт высыпала из ступки цветы и перемешивала их в ванне. Над водой в прохладном воздухе клубился пар.

– Уж не сварить ли ты меня удумала? – спросила.

– Хотела бы съесть – давно бы съела. Ложись.

Вокруг царила прохлада, но, опустившись в горячую воду, я почувствовала, что она помогает легче переносить жар.

– Хорошо. И за что мне такие почести? – я окунулась и намочила свои короткие волосы.

– Сиди и молчи, мне слова надо произнести.

Тетка что-то шептала на своем ведьминском языке, слова мне были непонятны, да я и не особо вслушивалась. Руки она опустила в воду, от них шел приятный голубой свет. Я закрыла глаза, по телу разливалась приятная слабость.

– Ой, – вдруг вскрикнула я и коснулась рукой правой ключицы. Тетка смотрела в ту же сторону.

– Вот же святой Марун, – она даже отшатнулась, но потом приблизилась, убрала мою руку и застыла. Я молчала. – Одарили тебя боги, девочка моя, – улыбнулась по-доброму она, но после нахмурилась. – Или, наоборот, прокляли? – Я посмотрела на нее с испугом, поворачивать голову было страшно. – Да не бойся ты, что замолчала?

– А что там такое, Адэт? – прошептала. Тут же посмотрела на свою ключицу. По ней бледно-синим светом вился цветочный узор. Веточка и нераскрытые бутоны неизвестных мне цветов.

– Одиннадцать, значит, – молвила тетя.

– Чего одиннадцать? – все так же прошептала я.

– Бутонов, чего же еще? – улыбнулась она.

– И что это значит, тетя? Не томи ты, чего пугаешь?

– А то и значит, что ты, моя девочка, – легенда, старая сказка о любви, – она погладила меня по плечу.

– Ну что ты загадками и тайнами говоришь? – обеспокоенно спросила я.

– Ты – Альва, небесная дева, которую должны охранять одиннадцать стражников, супругов.

– Ты, тетушка, совсем пустыля объелась? Какая я тебе дева небесная? Я Сона, деревенская девчонка, – рисунок тем временем пропал, оставшись слабым светом, еле различимым на коже.

– Молчать бы тебе больше, девка деревенская, что с тебя взять. Видела рисунок? – я кивнула. – Это не простой рисунок, а магический знак, отметина старых богов. Помолчи немного и дай договорить, – Адэт начала свой рассказ.

– Раньше, в первые столетия зарождения мира, когда не было трех материков, а был один большой, люди и существа, населяющие это мир, вели постоянную борьбу, воевали. Боги даровали жизнь новым создания, и они прежде всего захотели власти, своих земель, поэтому кровь в те временя лилась реками. Это было страшное время, Сона, столько тогда жителей и магии было уничтожено.

Война требовала воинов. Богам хотелось зрелищ, поэтому рождалось много мальчиков. Девочек, девушек, женщин было очень мало. И на тех велась охота. В те времена насильничали похуже, чем сейчас. Из-за этого рождались бастарды, смешивались расы, женщины умирали при родах. Мир был на грани краха. Старые боги не видели этого. Они убивали свой новый мир, не замечая.

Первыми трагедию и отчаянное положение заметили степные шаманы. Войны выматывали, в их роде не осталось ни одной женщины. Те, что были, – либо пленницы, либо полукровки. Главный шаман, чье имя давно потеряно для потомков, решил собрать совет. Он отправил посланников в далекие земли, к врагам, к друзьям, к магам, эльфам, людям.

Сколько времени прошло, уже никто не скажет, но совет состоялся. Пришло туда от каждого народа по одному представителю. И стали они взывать к своим богам, чтобы те помогли им, собственным детям.

Боги не отозвались, но на зов пришла богиня Саита, покровительница ночи и огня. Выслушала она просьбы своих сыновей и молвила: “Пусть одна жена будет истинной парой мужьям”. И подарила она им младенца, девочку Альву. Первую представительницу рода.

Маги того времени взяли девочку, воспитали. Много разочарований она им принесла, ибо ни силой, ни дарами богов не блистала. Странным рисунком на спине, да и только.