Последняя - Ирина Кассета

Спать легла рано, еще не все из трактира на сон пришли. Снился дом и Адэт, будто она гладит меня по голове и старую песенку из детский сказок поет. Слова не разобрать, но на душе становиться легче. После сон медленно переходит на уже виденную мной поляну, на зверей. Только теперь никто не выходит из леса, они затаились, ждут меня.

Проснулась я рано. Солнце еще не встало полностью, только немного прорезалась светлая полоса на востоке, над лесом. Умылась, стараясь не будить пьяных купцов и охранников, которые вповалку спали около уже почти догоревшего костра. Прошлась по лагерю, размяла плечи. Хоть на шкурах сплю, а все-таки это тебе не перинка и кровать дома.

Деревенские уже начали вставать. Видела парочку крестьян, что вышли из таверны и побрели к себе домой. Пару раз пробегали за водой ребятишки. Видно, мамка разбудила, чтобы начать готовить. Я сама подошла к колодцу. Неудобно его расположили. Вроде, около трактира, но к лесу ближе.

Я достала ведро, отпила немного студёной воды.

– Тетенька, водички налейте, – прощебетали рядом. Опустив взгляд, я увидела малышку, бегавшую вчера в синем сарафане.

– Конечно, крошка, – и не боятся же таких маленьких отпускать. Отлила ей в ведерко воды и решила проследить, как она домой дойдет.

– Спасибо, – махнула она рукой и побежала по улочке. Я глядела ей вслед. Девчушка вдруг остановилась, прислушалась. Я замерла. Послышался мужской голос, будто звал кого. Крестьяне. Девочка долго смотрела в проулок, а потом, подхватив ведерко, пошла туда. Отец, наверно, на пашню вышел и ее к себе зовет. Еще немного постояв, пошла к обозу. Охранники начали просыпаться, остальные еще мирно храпели.

Из проулка, где скрылась малютка, послышался крик. Остановившись, я еще раз замерла, посмотрела на охранников: они были с похмелья или с глубокого сна и на меня не обратили внимания. Ждать я не стала. Крикнула мужикам:

– Проснитесь, там девочка кричит, будите всех, – они ошарашенно и сонно на меня посмотрели, а я, подобрав сарафан, уже бежала к проулку. Подбежав к месту, увидела, что это не проулок, как показалось мне ранее, а небольшая тропинка между двумя домами, уходящая в лес. Значит, никакой пашни и огородов там нет. Я рванула вперед. На тропинке валялось брошенное ведерко.

Мыслей, пока я бежала, не было. Лишь на подкорке сознания что-то сработало, когда я увидела вилы, приставленные к забору, и взяла их.

Добежав до кромки леса, я прислушалась. Уже не было слышно криков, только обычные лесные звуки, шуршание. Я пошла дальше молча. Где-то правее звук шуршания будто бы был сильнее, направилась туда. Если мужики решили снасильничать – убью. А если не мужики? Ох.

Пробираясь тихонько и стараясь не шуметь, я вышла на полянку. Посередине стояла девочка и плакала. Но не как обычно плачут дети, громко и сильно, а тихо, испуганно.

– Милая, иди сюда, – позвала я, девочка посмотрела на меня. В ее глазах был ужас. Трясущейся рукой она указала налево, в темные лес, который даже встающее солнце не освещало. В той стороне хрустнули ветки. Немедля я подбежала к девчушке, схватила ее. Из леса раздался утробный рык. Направив вилы в ту сторону, стала ждать. Бежать от зверя было опаснее, да и не убежим мы.

– Стой рядом, – скомандовала девчонке. – Что случится – беги и кричи, – она стояла позади меня, вцепившись в сарафан.

Зверь обходил нас по кругу, наслаждаясь нашим страхом. Он то рычал рядом, то оказывался совершенно в другой стороне. Подмога не приходила, охранники, быть может, даже не расслышали, что я им сказала. Скоты.

Минуты игры, которые для нас с девочкой тянулись так долго, резко закончились. Зверь выскочил и помчался на нас. Здоровенный черный зверь с ошалелыми бешеными глазами. Мысль, мелькнувшая в моей голове перед броском волка, была одна: “это не зверь”. Он набросился быстро, но время будто немного замедлилось для меня, я присела и выставила вилы вперед. Он напоролся на зубья и взвыл. Девчушка, упавшая на землю, жалобно захныкала. Зверь пролетел дальше. Вилы был погнуты и ощутимого урона ему теперь точно не нанесут.

Взяв малышку за руку, я прошептала:

– Когда скажу – беги и кричи, – девчушка кивнула.

Зверь сделал круг и набросился еще раз, теперь сильнее и совсем не играясь. Тут к черной тени метнулась еще одна, крупнее. Она сбила зверя, и они большим клубком покатились по поляне. Подмога подоспела.

Немедля я подхватила девчонку и побежала прочь. Вилы так и остались валяться на поляне. Сзади раздавалось разномастное рычание. Еще парочка теней метнулась на поляну. Я бежала, не оглядываясь. Девочка плакала у меня на руках, теперь совершенно нормально, громко и яростно. Бедняжка, как бы умом не тронулась. Мы уже выскочили на тропинку, когда нам навстречу выбежали мужики, кто из моего отряда, кто из деревенских. Увидев нас, замерли ненадолго и рванули вперед.

– На поляне зверь, – крикнула я, пара мужчин кивнула, и скрылась за нашими спинами.

Выйдя на главную улицу, опустила малышку и спросила:

– Где мама твоя живет? – трясущаяся ручонка указала на самый большой и пригожий дом. Подхватив ее на руки, медленно пошла к нему.

Зашла во двор, постучала в дверь. Мне открыла красивая деревенская женщина. Увидев нас, она удивилась, а потом, заметив девочку, испугалась.

– Зверь напал, – пояснила я. Видимо, мама ее так и не узнала, что девочка пропала. Я передала ей малышку, девочка заплакала еще сильней. – Ей сонной травы дать надо – она успокоится, – посоветовала я женщине. Она все так же ошарашенно смотрела на дочь, потом быстро кивнула и закрыла передо мной дверь. Хваленая деревенская благодарность, что сказать.

На деревянных ногах я спустилась с лестницы, прошла по двору, вышла за забор и по нему же сползла на землю. Сев в клумбу с цветами, я разревелась, уткнувшись в сложенные на коленях руки. От испуга ладони тряслись, и вытереть слезы было очень трудно. Сарафан я опять уделала грязью и травой. Страх выливался через край. В какой-то момент рыдания стихли, и я просто глотала воздух, будто задыхаясь.

Долго сидеть не могла, на улицу уже начали выходить крестьяне, косясь на меня, как на забулдыгу. Встав, я тихонько пошла к торговой площади, держась возле забора. В тишине прошла таверну, место нашей ночлежки и, дойдя до колодца, остановилась. Руки не слушались, поэтому я довольно не скоро достала ведро и вылила холодную воду себе на голову. Стало легче. По крайней мере, прошла дрожь.