Темные времена в академии - Ольга Романовская

– Старая, но умирать не собиралась. Ей помогли.

По гостиной словно пролетел порыв ледяного ветра, поиграл пламенем свеч. Поежившись, отхлебнула чаю. О насильственной смерти моей коллеги ректор даже не заикнулся.

– Ее нашли повешенной в собственной спальне, – продолжила Патриция. – Под ногами, прямо на постели, нарисована пентаграмма. Несчастная успела закоченеть, болталась в ночной рубашке и домашних туфлях. Окно закрыто, дверь тоже.

Инстинктивно обернулась. Вдруг таинственный убийца сейчас наблюдает за нами? Разумеется, ничего, за окном только темнота рано наступившей осенней ночи.

– Теперь ты понимаешь, почему мне страшно. В академии творятся разные вещи… Нехорошие вещи, Орланда. Если дальше так пойдет, ректору придется объявлять чрезвычайное положение и просить помощи властей.

И я сдалась. Уехать сейчас – бросить тетю в смертельной опасности. Лгать бы она не стала, тогда, четыре года назад, тоже могла бы, но приводила совсем другие аргументы. Да и разве я не вижу, как посерело ее лицо, как заострились скулы, когда Патриция рассказывала о смерти темной ведьмы. Наверное, это та самая, которая меня учила. Она действительно не производила впечатление старухи, примеряющей саван. Я поэтому на нее и не подумала, решила, речь о другой ведьме, ее преемнице.

– Хорошо, завтра я схожу к ректору. Разумеется, – усмехнулась, – если он пожелает меня принять.

– Если бы ты оставила адрес, – сварливо попеняла Патриция, – я давно бы написала тебе. Бросила тетку, пусть ее приносят в жертву!

Удивленно заморгала:

– Разве не ты сообщила ректору, где я живу?

– Да ты сбежала быстрее лани, ни ответа, ни привета. Ректор по каким-то своим каналам разыскал, только спросил, правда ли ты темная ведьма.

Кровь снова прилила к лицу тети. Она успокоилась и вернулась к прежней тактике: укорам и взыванию к совести.

– Он оскорбил маму.

– Что? – не поняла Патриция.

Несколько раз вздохнула и выдохнула. Хотелось забрать слова обратно, притвориться, будто я ничего не говорила. Почему прошлое так болезненно, почему я не могу откровенно обсудить его даже с тетей, самым близким мне человеком? Наверное, дело во мне. Но надо решиться, попытаться объяснить, иначе в глазах Патриции я навечно останусь вздорной девчонкой. Сейчас мне уже двадцать девять, сумею.

– Ты полагаешь, будто я отказалась преподавать из-за капризов. Юношеский бунт и всякое такое. Так вот, у меня была веская причина накричать на ректора и громко хлопнуть дверью академии. И если бы лорд Нерий не умер, никакие письма не заставили бы меня приехать.

Набрав в грудь больше воздуха, открыла одну из тайн, которые хранила в своем сердце:

– Лорд Нерий назвал мою мать шлюхой. Сейчас попытаюсь точно воспроизвести его слова. Перспектива провести всю жизнь в стенах академии не вызывала у меня большого энтузиазма, я намекнула, что с дипломом мне все дороги открыты, выберу сама. А он усмехнулся и обронил: мол, за полученное образование должна благодарить тетку. Сказал, именно ты скрыла мое происхождение, и с нормальными детьми училась дочка шлюхи. Такая, как я, грязнокровка, незаконнорожденная дочь самоубийцы, должна радоваться любой работе. Теперь понимаешь, почему я запустила в него графином и в тот же день уехала в никуда?

Тетя молчала, не в силах переварить мои слова. Губы ее подрагивали, то и дело смыкаясь в тонкую линию.

– Завтра же пойду и плюну на его могилу, – наконец мрачно пообещала она и, раскрыв объятия, растерянно спросила: – Девочка, почему ты тогда не сказала?

– Я боялась, ты думаешь так же, посоветуешь забыть о гордости. Узнай клиенты о моем происхождении, действительно бы стали обходить дальней дорогой.

Для всех я сирота, отец и мать погибли от несчастного случая.

– Деточка! Я? Да никогда!

Патриция пустила скупую слезу, растопившую мое сердце. Порывисто бросилась ей на шею и зашептала:

– Мне так плохо было, так горько! И я на тебя злилась, за то, что про маму я узнала от чужих людей. Не от ректора – до него нашлись доброхоты.

– Я не хотела причинять лишнюю боль, – погладив по щеке, сквозь слезы улыбнулась тетя. – Хватит того, что ты никогда не видела Лисбет. Уверена, она тебя любила, и ты когда-нибудь поймешь…

– Давно поняла и никогда не винила. Это все дракон. Ненавижу!

С чувством стукнула кулаком по столу. Жалобно зазвенели чашки. Чай расплескался, оставив коричневые пятна на кремовой скатерти.

– Ничего, отстираю, – успокоила Патриция и посоветовала: – Не держи в сердце ненависть, она разъедает.

Больше мы к этой теме не возвращались, мирно допили чай. О пугающих происшествиях в академии тоже не говорили – не хватало на ночь глядя беду накликать!

Как и обещала, с самого утра я направилась к ректору. Ара хотела увязаться со мной в качестве моральной поддержки, но я категорически запретила. Хвостатое напоминание о недавнем происшествии не прибавит мне очков в глазах Тигрия.

Поразмыслив, таки смирилась с должностью преподавателя. То ли слова тетки повлияли, то ли думы о собственных долгах.

Поднимаясь по знакомой лестнице, старательно отгоняла прошлое, однако упрямое сердце учащало ритм с каждой ступенью. Ком подступил к горлу, стало трудно дышать, когда на ватных ногах я шагнула на площадку. Впереди коридор с огромными арочными витражными окнами, приемная и заветная дверь. В ушах стояло эхо собственных страхов. Покрасневший от возмущения лорд Нерий вбивал словами гвозди прямо в сердце: «Сомневаюсь, будто незаконнорожденная дочь шлюхи сумеет построить карьеру. Вам следовало подумать об этом, барышня, а не задирать нос». Резко затормозив, сжала ладонями виски и сделала глубокий выдох. Это не сейчас, это не со мной. Вот так, не позволяй фантомам прошлого управлять настоящим.

Витражи. Я редко поднималась сюда, только когда требовалось что-то забрать или передать от тетушки, но всегда любовалась ими. Удивительно чистые краски! Помнится, я любила забираться на широкий подоконник (не с ногами, с ногами отчитали бы) и водить пальцем по фигуркам кавалеров и прекрасных дам, представлять себя на их месте. Академия старинная, изображениям не одна сотня лет. Вот и теперь яркие пятна вытащили из черной пучины, заставили улыбнуться.

Каждому воздается по делам его. Лорд Нерий мертв. Не удивлюсь, если убит собственной желчью.

– Здравствуйте! Я…