Жизнь прошла мило - Татьяна Луганцева

– Да что уж теперь печалиться? Жизнь прошла. А потом Иван Тихонович заболел, слег. Сердце у него пошаливать стало, это и понятно – ведь восемьдесят уже исполнилось. Я ухаживала за ним, старалась быть примерной женой… Кормила, поила, бегала по врачам, лечила, исполняла все прихоти и желания. Бывало, проснется он с утра, потянется и говорит мне таким слабым, сладким голоском: «А не сделаешь ли ты мне, мать, кашки овсяной на молочке? Но не просто, а с клубничкой свежей! » Я терялась даже. «А где же я возьму тебе свежей клубнички зимой-то? – спрашивала я. – Может, просто кашки? » – «А ты сгоняй на рыночек, где все есть, и купи своему больному ребенку-мужу. Что тебе еще делать? » – отвечал он мне – вроде бы шутил. «Знаешь, это очень дорого, нам наших пенсий не хватит на такую еду, даже если я сбегаю на рынок», – говорила я ему, пыталась вразумить.

– Логично, – согласилась Яна.

– Но Иван Тихонович не сдавался, он предложил мне пойти подработать, – вздохнула соседка.

– Что?

– Так и сказал, что я еще в полной силе, мне надо выхаживать больного мужа и для этого, чтобы появились лишние деньги, могла бы взять подработку… Пол помыть в подъезде, нянечкой пару часов где-нибудь посидеть, сторожем на пару ночей… Могла бы постараться, уговаривал меня муж… И я все время бегала, суетилась. Где-то перехватывала, занимала…

– Работали для него?

– Подрабатывала, – поджала губы Клавдия Ивановна.

– А он? – оторопела Яна.

– Ел клубнику… Не смотри на меня так, это все любовь… Я так боялась, что мой Ваня умрет, и все делала, чтобы облегчить его страдания… Так вот, черт меня дернул отыскать его предыдущую семью. А может, само провидение подтолкнуло, чтобы глаза мои хоть под старость открылись, – вздохнула соседка.

– А зачем вы решили их искать? – спросила Яна, ежась от нестерпимого озноба.

– Мне казалось, что груз у него на сердце – ведь он умирает, а рядом детей его нет. Я думала, что из-за этого и сердце у него заболело. Несправедливо это все. Дети маленькие были, а их лишили родного отца… Хотела семью воссоединить, насмотрелась разных передач, где родственники через много лет встречаются и плачут от радости. И нет ни злости, ни обиды, сплошные положительные эмоции. Все друг друга прощают и становятся счастливыми!

– Это все остается за кадром, – сказала Яна. – Иногда обиды живут дольше людей.

– А я вот не подумала. – Клавдия Ивановна снова погрузилась в размышления, а Яну с новой силой потянуло в сон.

Но она тряхнула головой и кашлянула.

– Семья Ивана Тихоновича встретила вас в штыки? Они выложили все, что думали о вас в течение всех этих лет? Оскорбили и унизили? – поинтересовалась Яна, стараясь сосредоточиться.

– Нет… Совсем все не так… Я столько времени потратила на поиски – ты себе и представить не можешь… Семьи-то у него уже не было, как выяснилось…

– Вообще? Обманывал? – удивилась Яна.

– Ты послушай… Рассказ о том, как мне удалось все выяснить, очень долгий и скучный, поэтому некоторые подробности я пересказывать не буду… В конце концов я узнала, что Иван действительно был женат на женщине по имени Анастасия. Она точно так же, как и я, всю жизнь посвящала ему, а потом забеременела и родила двух мальчиков, не близнецов, а двойню… То есть родились они вместе, но оказались не похожи друг на друга.

– Я понимаю, в чем разница между близнецами и двойней, – откликнулась Яна.

– Тут-то все и изменилось… Двое маленьких детей сразу! С одним-то возни сколько, а тут… Один плачет, другой подхватывает. Одного перепеленаешь, потом другого… А всех этих современных памперсов тогда еще и в помине не было. – Клавдия Ивановна вздохнула.

У нее на глазах показались слезы, и сонное состояние Яны улетучилось само по себе.

– И наш Ваня взбунтовался. Он всю жизнь жил в свое удовольствие, женился после сорока, когда понял, что его ожидает одинокая старость. Он мечтал не о семье и наследниках, жена должна была стать для него бесплатной домработницей и любовницей одновременно. А когда появились дети, они разрушили его искусственный мирок, лишили его спокойствия, привычный образ жизни стал невозможен. Два орущих котенка мешали жене заботиться исключительно о нем. И он совершенно спокойно ушел из семьи, бросил в весьма бедственном положении. Жена много раз пыталась пробудить в нем совесть, хотела, чтобы он помогал деньгами, что-то давал детям. Но Иван Тихонович раз и навсегда вычеркнул их из своей жизни. А дальше у Анастасии и мальчиков наступили совсем черные дни.

– Но что может быть хуже?

– Так вот, одного ребенка звали Владимир, а другого Евгений. Владимир заболел лейкозом, понадобилась пересадка костного мозга.

– Ужас… Просто как в сериале.

– Точно! Столько всего навалилось на одну несчастную семью! У матери не оказалось совместимости для донорской пересадки, и обратились к Ивану. По группе крови и другим показателям он подошел. И… Я не могу говорить, Яна, мне так тяжело… Я жила с этим человеком… Он отказал своему умирающему сыну, не согласился на пересадку. В это невозможно поверить!

– Боже мой…

– К сожалению, это факт! Я своими глазами видела отказную бумагу, подписанную им в больнице, – сжала кулак соседка.

– Как же это так? У него что, вообще сердца не было? Он же все-таки хомо сапиенс, то есть человек разумный? – Яна покачала головой.

– Я не замечала, что он такой бессердечный… Любовь слепа, как известно…

– И что произошло дальше? Вова умер? – затаив дыхание, спросила Яна.

– Нет… Впервые сделали такую вот операцию – взяли материал у его брата. Женя был такой маленький… Он стал самым юным донором в истории. Дети выжили. А вот у Насти после таких потрясений здоровье резко ухудшилось, она заболела и умерла. Тогда снова обратились к Ивану Тихоновичу – просили взять сыновей к себе, и он опять отказал. Я видела собственными глазами и его письменный отказ от детей. И вот я думаю, что же он был за человек такой? Ведь у нас детей не было, неужели я бы отказала в доме и любви двум мальчикам? – Клавдия Ивановна задумалась.