Там, где ты нужен - Брюс Кэмерон

Что произошло? Мама испугалась, но превратила свой страх во что-то свирепое. Человек испугался, но превратил свой страх в растерянный крик. И я преисполнился странной уверенностью, как будто понял что-то такое, чего не знала мама.

Впрочем, это было не так. Я ничего не понял.

Чуть позже мама прошла туда, где было окошко, и принялась обнюхивать верхний край. Она уткнулась головой в брезент, слегка приподняв его, и луч света проник в логово. У нее вырвался звук, похожий на стон, и внутри у меня похолодело.

Мы услышали хрустящие звуки, которые у меня связывались с тем человеком, а потом голоса.

– Хочешь взглянуть?

– Нет, если она злая, как ты говоришь. Сколько щенков, по-твоему?

– Может, шесть? Я просто хотел разглядеть, что там, и тут она на меня кинулась. Думал, она мне руку откусит.

Это они о чем-то своем говорят, решил я. Я чувствовал их запах, их было всего двое.

– И зачем вообще опускать задний борт?

– Не знаю.

– Нам нужен пикап. Нужно достать оттуда оборудование.

– А со щенками как быть?

– Тащи их к реке. Пистолет есть?

– Что? Откуда у меня пистолет, прости господи.

– У меня в грузовике есть.

– Я не хочу стрелять в щенков, Ларри.

– Пистолет для матери. Без нее природа сама позаботится о щенках.

– Ларри…

– Ты слышал, что я сказал?

– Да, сэр.

– Тогда пошевеливайся.

Глава вторая

Через несколько минут мы снова заскользили, оказавшись во власти шума и тошнотворных сил, природы которых не понимали. Но среди прочих загадок дня это конкретное событие, повторяясь, почему-то пугало меньше. Было ли слишком опрометчиво полагать, что шум скоро закончится, мы обретем равновесие, окошко появится снова, мама будет рычать и лаять, человек – кричать, а выступ с лязгом поднимется вверх? На этот раз меня больше интересовали запахи, проникавшие в щель между хлопающей крышей и металлическими стенами логова: смесь экзотических, замечательных запахов – предвестников многообещающего мира.

Когда мы свалились в кучу и вибрации прекратились, мама напряглась, и мы все, вероятно, поняли, что за стенкой логова прошел человек, но потом какое-то время ничего не происходило – только мама расхаживала взад-вперед, тяжело дыша. Я заметил, что Пухля следовал по пятам за ней, озабоченный своим насущным вопросом, но я понимал, что в тот момент у мамы не было намерения кормить нас.

Затем послышались голоса. И это тоже уже было, поэтому я зевнул.

– О’кей, я не уверен, что все получится. – Этот голос я прежде не слышал. Я представлял себе другого человека.

– Может, не открывать задний борт, а просто снять брезент? – Этот голос принадлежал тому, кто прежде кричал.

– Думаю, мы просто выстрелим в мать. Как только она увидит, что мы задумали, она сиганет через борт.

– Ладно.

– Кстати, говоришь, у тебя есть пистолет? – спросил Новый Голос.

– Да, – ответил Знакомый Голос.

– Я возьму?

– Ну конечно, вот держи. Я отродясь не стрелял из пистолета.

Я посмотрел на маму. Она казалась менее напряженной. Может быть, все собаки становятся спокойнее, когда что-то происходит снова и снова.

Раздался странный щелчок.

– Ну что, готов?

– Да.

Послышался треск, с обеих сторон логова появились руки, и дневной свет затопил наше убежище. Люди откинули крышу и теперь вглядывались в нас. Мама зловеще зарычала. Людей было двое: прежний, с волосатым подбородком, и другой, выше ростом, с гладким лицом – у него на голове было больше волос.

Гладколицый улыбнулся, зубы у него были белые.

– Тише, девочка. Стой спокойно. Все получится намного лучше, если будешь вести себя спокойно.

– Она мне чуть руку не оттяпала, – сказал Волосатый.

Гладколицый резко вскинул голову.

– Она что, действительно тебя укусила?

– Да нет.

– Это хорошо.

– Но она не очень хорошо настроена.

– У нее дети. Она их защищает.

Мама зарычала громче и оскалилась.

– Ну же, не дергайся, – ласково сказал Гладколицый.

– Осторожно!

Заскрежетав когтями, мама повернулась к открытой стенке логова, в мгновение ока перепрыгнула ее и исчезла. Мои сородичи сразу отреагировали, бросившись всем скопом в том же направлении.

– Что ж, можно было догадаться, – хихикнул Гладколицый. – Видел, какая худая? Она бродячая и странствует уже давно. Такая не станет доверять человеку, как ты с ней ни сюсюкай.

– Но она крупная.

– Похожа на маламута, насколько я могу судить. Хотя у щенков есть еще кто-то. Немецкий дог?

– Спасибо, что вытащил пулю из пистолета, я сам не умею, – сказал Волосатый.

– Я и обойму вытащил. Поверить не могу, что он дал его с пулей в патроннике. Это опасно.

– Да, только он мой начальник, так что жаловаться не приходится. Ты же никому не скажешь, что я нарушил приказ? Не хочу, чтобы он узнал.

– Скажешь, что все сделал, как было сказано. Это объясняет, почему пуль не осталось.

Когда мужчины запустили руки в логово, мои сородичи реагировали по-разному. Одни сжимались в комочек, а другие, типа Пухли, виляли хвостиками и держались покорно.

– Можно мне взглянуть на щенков? – Я поднял голову на звук третьего, очень высокого голоса.

– Конечно, Ава, вот смотри.

Гладколицый приподнял с земли маленького человечка. Я сообразил, что это была девочка. Она хлопнула в ладоши и восхищенно взвизгнула:

– Щенки!

Гладколицый поставил ее на землю.

– Надо положить их в корзину.

Он ловко подхватил меня и поместил в корзину к моим сородичам, которые, прижав передние лапы к бокам и подняв носы, пытались что-то рассмотреть.

Из-за края корзины появилось улыбающееся лицо девочки. Она разглядывала нас, а я с любопытством смотрел на нее и вдыхал ее запах – от нее пахло чем-то сладким, и острым, и цветочным.

– А теперь, Ава, давай-ка отнесем малышей в тепло.

Корзина закачалась, мир снова стал зыбким, и в отсутствие мамы от этого было не по себе. Кто-то из моих сородичей тревожно запищал, а я сосредоточил все силы на том, чтобы держаться подальше от Пухли, который перевернулся вверх тормашками.