Долго, дорого, без иллюзий - Ирина Млодик

Хирург, например, тоже делает на операции все от него зависящее; врач, назначая лечение, может быть сто раз прав, но как много зависит при этом от самого пациента! Бывает такое, что по непонятным причинам у больного все же отказывает сердце, или открывается сильное кровотечение, или наступает сильнейшая аллергическая реакция. Или пациент, посетив врача и получив назначения, не принимает таблетки так, как это нужно делать по протоколу, или вообще не следует рекомендациям. Поэтому даже в доказательной медицине, где есть достаточно прогнозируемый результат, может не случиться того эффекта, на который все рассчитывают. Что уж говорить о психологии…

– Но хоть какое-то представление у вас есть о том, что будет после вашей работы, если, к примеру, клиент к ней готов?

– Какое-то есть. Начиная работать с клиентом, я точно знаю, что есть нечто, что произойдет непременно; есть то, что происходит почти всегда; а есть то, что произойдет лишь с какой-то долей вероятности. Клиент непременно станет лучше понимать, как именно он устроен, как складываются его отношения с другими людьми. Как правило (почти всегда), клиенты многое узнают и о том, как устроены другие люди, в том числе их близкие, и начинают лучше понимать не только свои, но и чужие чувства, мотивы и поступки. И с высокой степенью вероятности они начнут лучше относиться к себе самим, четче ощущать личностные границы, больше себе позволять. В каком-то смысле они повзрослеют, окрепнут и больше станут самими собой.

– А как же симптомы, проблемы, с которыми пришел клиент?

– В процессе работы какие-то симптомы могут уйти, а какие-то могут остаться, потому что станет понятно, какую роль они выполняют в жизни нашего подопечного, и тот может осознанно не захотеть с ними расставаться, как в примере женщины с мигренью. Но он примет симптомы и болячки как свои, разрешит им быть, понимая, что они решают задачу, которую пока невозможно решить другим способом. И вообще – одни проблемы разрешатся, другие появятся.

– Как, от похода к психологу могут еще и дополнительные проблемы появиться?

– Конечно, но это происходит не из-за того, что психолог плохо работал, а наоборот – потому что таков результат его работы. Клиент, например, может осознать, насколько он недоволен своей карьерой, семьей, жизнью в целом. Его могут захватить чувства, которые раньше подавлялись, и он может стать не таким удобным, как раньше, потому что расширятся его способы проявлять себя в отношениях с другими. В какой-то момент может возникнуть тревога – ведь теперь он все меньше держится за старое, больше пробует нового. Раньше, например, ему было плохо, но он терпел, ждал, пока само рассосется. А теперь он уже так не может, он не хочет закрывать глаза на необходимость перемен. А перемены – это же почти всегда тревожно: старые проблемы уходят, но появляются новые задачи, новые сложности, новые переживания. Все это так далеко от ощущения полной безмятежности! Зато значительно больше похоже на жизнь, а не на способ прятаться от нее.

Или клиент, например, может начать вспоминать то, что было похоронено в недрах его памяти, что было вытеснено, забыто. Воспоминания эти могут быть совсем не из приятных – вернется все то, что было когда-то отрезано: боль, ужас, депрессия, вина, стыд, ярость.

– То есть бедный человек приходит к психологу, чтобы ему стало легче, а ему становится еще хуже, потому что просыпаются застарелые чувства?

– Именно так. Более того, чем крепче и выносливее становится психика, тем более сложные переживания могут всплывать.

– И зачем все это? Кому от этого какая радость? Садомазохизм какой-то!

– В буквальном смысле радости никакой, это правда. Но ведь если всплывают сильные переживания, значит, человек носил их внутри. Благодаря психологу у него появляется возможность вытащить их наружу, прожить, переработать и перестать тратить душевные силы на удержание способного взорваться в любой момент ядерного котла боли.

– Но ведь он может и не взорваться? Не все же ходят к психологам, и ничего, живут себе…

07

#может, обойдемся без психотерапии?

– Я действительно призываю идти к психологам, но говорю об этом не как о долженствовании, а как о возможности – доступной, между прочим, отнюдь не каждому. Конечно, в государственных центрах, в школах или детских садах еще можно получить бесплатную консультацию у психолога, но регулярная длительная работа с психологом – психотерапия или анализ – стоит дорого, причем не только в смысле финансовом. Терапия – это не только деньги (часто действительно немалые), это еще и определенный интеллектуальный уровень, способность к рефлексии, готовность выполнять серьезную внутреннюю работу и дисциплина. Многие терапевтические подходы предполагают необходимость каждую неделю (а иногда и чаще) присутствовать в одном и том же месте в одно и то же строго определенное время.

– Вот я и удивляюсь: неужели это кому-то надо? Столько затрат, и ради чего? Неужели кто-то добровольно соглашается на этот бред?

– Вы знаете, да. Все большее количество людей становятся клиентами психотерапевтов, к иным специалистам по несколько лет стоят в очереди. На Западе консультирование, психотерапия и анализ давно стали устоявшейся практикой.

– Ну, Запад нам не указ, там давно люди с жиру бесятся. Им, может, время и деньги девать некуда…

– А вот вам, например, на что время и деньги?

– Как на что? На жизнь!

– На какую жизнь? Знаете, однажды мой клиент, пришедший с тяжелой депрессией и массой других проблем, возмущался: «Да что ж такое! Столько денег потратил на эту терапию – и все зря! На эти деньги я мог бы уже машину себе купить! »

– И как вы выкрутились?

– А я не выкручивалась, зачем мне это? Я понимаю – человек злится, что ему не становится легче так быстро, как он этого хотел. У всех нас есть фантазии о том, как и что должно происходить, и у него они были. Когда наши фантазии разбиваются о реальность, нам всем больно и неприятно.

– Но он ведь обвинил вас в том, что вы неэффективны!

– Да нет же, он говорил о себе: о своем разочаровании, возмущении, страхе, боли и одиночестве, которые он уже устал переживать. Мы вместе посмеялись, представив, как он едет на машине, купленной на сэкономленные от терапии средства, – абсолютно несчастный и депрессивный. И он, и я знали, что никакой машины не было бы. Одновременно мы оба понимали, что для него возможность выразить разочарование и ярость оттого, что все происходит не так, как в его фантазиях, очень важна. Вот вы можете куда-нибудь принести подобные чувства? Кто будет готов принять их, а не защищаться, оправдываться или нападать на вас?