Ведьмы живут на крыше - Наталья Мазуркевич

– Она поет хуже, чем моя безголосая кузина! – продолжала сыпать аргументами Ларин. – Ринталь, ты же понимаешь, к чему я веду!

Она села рядом и обняла меня за плечи.

– Я понимаю, – тихо ответила, с трудом находя силы на улыбку. – Но мне сложно это принять.

– А надо! – Ларин вновь подорвалась с места. – Тогда ты не будешь мучиться, если начнешь думать о себе, а не о леди Шарлотте. И поймешь, что ничего ей не должна.

– Она меня содержит, – не согласилась я с подругой. – Вальех, наряды – все это не медьку стоит.

– Не медьку, – согласилась Ларин, наморщила лобик и сообщила: – Но я не помню, чтобы у Калиори были такие возможности. Отец давно вращается в высших кругах, но про леди Шарлотту впервые услышал от меня, когда мы с тобой познакомились. А ведь так не бывает!

– Хорошо, – сдалась я, понимая не только, что Ларин не отстанет, пока я не соглашусь, но и мне самой было важно узнать правду: почему тетушку вдруг решила избавиться от меня и есть ли у меня право предать ее доверие?

– Ты мне не веришь, – протянула Ларин, заглядывая мне в глаза. – Но я обещаю все узнать. Если она действительно твоя тетя – я больше и слова плохого о ней не скажу. При тебе, – подумав, добавила девушка. – Но если нет – пусть объясняет. Не верю я в ее альтруизм!

– Лари!

– Знаешь, сколько лет я уже Лари? – Всплеснула руками моя лучшая подруга и плюхнулась рядом, обнимая меня за плечи. – Вот сколько мы знакомы – а это больше десяти лет, вот столько и Лари. И… я хотела подарить его позже, на выпускной, но отдам сейчас. – Она торопливо поднялась, протиснулась между книжным шкафом и столом и, встав на цыпочки, вытащила сложенный вчетверо черный лист бумаги. Мои глаза расширились. Черные вестники были самыми дорогими. За цену одного такого послания можно было жить в столице месяц, пусть и скромно, но не отказывая себе в мелочах. – Держи. – Ларин протянула его мне. – Брат помог мне его настроить. Потому, где бы я ни была, ты сможешь мне написать. А там уже – оставишь свой адрес и я отвечу.

– Ты словно знала, что все так обернется.

– Предполагала. – Ларин вздернула остренький носик. – Матушка говорит, что настоящая хозяйка должна все предусмотреть. А леди Шарлотта мне никогда не нравилась.

– Ларин, пожалуйста…

– Все-все! Не сердись, замолкаю. Но лишь до тех пора, пока ничего не найду о ней. Уверена, отец не откажет, да и брат с кузеном. Я тебе говорила, что Шарена взяли работать в архив? Значит, сейчас говорю. И ты ему очень понравилась. Помнишь, я вас знакомила год назад, когда Шарлотте пришлось тебя отпустить к нам? Это секрет, но, – Ларин приложила палец к губам, – кузен сокрушался, что ты так мало у нас погостила. Он не успел признаться. А сейчас, когда тебе нужна помощь, уверена, он приложит все усилия! ..

– Лари… – Мне только и оставалось, что покачать головой.

К вечеру, в сотый раз перечитав послание, знаменующее начало моего конца, написала список гостей для тетушки и поскреблась в комнату Ларин. Именно ей предстояло выиграть для меня фору, скрывая ото всех мое исчезновение. И, пожалуй, никто другой бы с этим и не справился. Все же репутация Ларин была кристально чиста и не доверять ей как старосте никто не мог. Весь вечер, до самого отбоя, мы провели, обсуждая план. А на утро отправились проводить ревизию в мою комнату – ничего удивительно в преддверии выпускного. День же провели порознь.

Я в библиотеке, как это и раньше часто бывало, а Ларин в городе, благо, ей родители подписали разрешение на выезды по выходным.

– Держи, – вечером, обняв меня на прощание, подруга протянула свои документы.

– А ты?

– После выпускного скажу, что потеряла. Ничего страшного, отец сможет их быстро восстановить, и моя поездка не пострадает. Не переживай. К тому же, думаю, когда он узнает причину, поймет, что поступить иначе я не могла. Но… будь осторожна. Если ты действительно нужна Шарлотте не как племянница, лучше ей будет тебя не находить. Где тебя могут узнать? Куда вы ездили вместе?

– Никуда, – призналась я, опровергая собственную ложь. Все девочки Вальеха выезжали с родными на каникулах, а меня оставляли сидеть в родовом поместье, лишь изредка выводя на прием к подружкам тетушки. И, признаться, в эти дни я завидовала самой себе, запертой в поместье. Конечно, в прямом смысле слова меня никто не запирал, но куда можно выйти, если вокруг на долгие часы пути одни поля и лес.

– Но ты же… Прости, я должна была догадаться. – Ларин виновато потупилась, и я обняла ее, желая отвлечь от неприятных мыслей.

– Все хорошо. Пусть каникулы и не были моими самыми любимыми днями, я знаю – что ими было. Дни с тобой, здесь. Я ждала их, как праздника. А ты была моим подарком, самым лучшим. – Признание далось на редкость легко. Я хотела, чтобы она знала, но боялась рассказать. Боялась, что не поймет, посмеется, но… как же это было глупо!

– Ринталь… – По щеке Ларин скользнула одинокая слеза. Она быстро стерла ее ладонью, но смотреть на меня спокойно не смогла. Ресницы дрожали. И, судя по расплывающейся перед глазами картинке, не у нее одной. – Держи. – Она протянула мне туго набитый кошель. – Я не знаю, сколько тебе удалось скопить, но вот. – Монеты звякнули, когда она вложила мне в руку мешочек. – На свое имя купишь билеты на почтовый дилижанс до Висталя, в Килоту и Дотран. Если Шарлотта начнет искать, пусть думает, куда именно ты отправилась. Ставлю, что она будет искать в Вистале. Ведь, если ты сбежишь, то, конечно, со мной. – Ларин самодовольно усмехнулась, но улыбка вышла какой-то грустной. – А сама поедешь в Лорквин, Жаон или Грастин. Я купила билеты, они в ячейке на станции, вместе с твоим багажом. Не понимаю, зачем тебе было брать то розовое… Но ладно, пусть уже так. Вот ключ от ячейки. – Мне в руку ткнулся новый, еще блестящий ключик. – Тридцать седьмая.