Общага-на-Крови - Алексей Иванов

– Ну, Нелечка, ты ведь тогда ещё не дружила с Игорем…

– Дружила, – упрямо сказала Нелли. – Мы любим друг друга, Лёлька, ещё с абитуры, поняла, шлюха ты портовая?

– Осмелюсь возразить, – встрял Игорь, – что я поступил после рабфака, Нелли Караванова, радость моя, и мы не могли быть знакомы с абитуры, ибо я на абитуре никогда не был.

– Подлец! – сказала Нелли.

– Ты же тогда, Нелечка, любила Вовочку Петрова…

Тут Лёля и Нелли хором расхохотались так, что Ванька, Игорь и Отличник, не зная чему, засмеялись вслед за ними.

– Расскажи, Нелечка, чем всё закончилось, – попросила Лёля.

– Дура, тут же дети, – ответила Нелли.

– Ну-ну, выкладывай, радость моя, – сурово насупился Игорь.

– Отличник, ты ещё маленький, заткни уши, – велела Нелли. – И вообще, вы – скоты. Зачем вы развращаете мне молодого человека? Я его специально выращиваю в тепличной атмосфере, чтобы он женился на мне, когда я состарюсь и отдалюсь от дел.

– От тел, – поправил Игорь.

– Подлец, – сказала ему Нелли и обратилась к Отличнику: – Отличник, ты помнишь, что обещал на мне жениться?

– Ты изменник, Отличничек, ведь ты мне это обещал! ..

– Оставьте его в покое, – досадовал Игорь. – Давайте говорите.

– Гуди, мать, – велел Ванька.

Нелли быстро послала Отличнику поцелуй одними губами.

– Дело было такое, – начала она. – Любили как-то раз мы с Вовочкой Петровым друг друга. И вот однажды напились и пошли в комнату к нему, он тогда один был. А мы с этой клячей, – Нелли кивнула на Лёлю, – на втором курсе жили не в этой общаге, а напротив, а сюда приходили только один раз, на День первокурсника. И решила я по пьяни переспать с Петровым… – Нелли искоса глянула на Отличника и чуть не рассмеялась. Ванька сиял, Игорь сидел смурной. – Ну, туда-сюда, захотелось мне перед самым главным покурить. Надела тапки и шубу на голое тело и вышла в коридор. Все мои тряпки у Петрова остались. Петров ждёт. Через час вылетает – нет меня нигде. Бегал он, искал, а на вахте его бабка Юлька и спрашивает: не от тебя ли час назад голая девушка в шубе убежала? Петров примчался к нам с Лёлькой – я там сижу. Швырнул он мне всю мою одёжку, и больше мы с ним не встречались.

– Чего ж ты сорвалась-то от него, мать? – сквозь смех спросил Ванька.

– А я номер комнаты забыла, – пояснила Нелли. – В планировке запуталась, спросить не у кого – ночь. Сперва по этажу рассекала, потом с горя и двинулась домой.

– Типично общажная история, – угрюмо резюмировал Игорь.

– А чем тебе не нравятся общажные истории? – сразу же весело осведомился Ванька.

– Тем же, чем и общага.

– А общага чем не нравится?

– Я думаю, Иван, что от вопросов, которые не поражают собеседника глубиной интеллекта, следует воздерживаться.

– Знаешь, Ванечка, мне общага тоже как-то не нравится, – виновато сказала Лёля. – Ну, не то чтобы категорически не нравится, а как-то не по себе здесь. Я едва захожу в общагу, моментально какая-то психованная делаюсь. Здесь атмосфера очень нервная, только крайности признаются, всегда чего-то из себя строить надо. Напряжение как перед экзаменом, и отдохнуть невозможно. Если бы я могла, я бы, конечно, не жила здесь.

– Ты, солнышко, говоришь верно, но не видишь причин, – сказал Игорь. – Вот сейчас я объясню, а вы послушайте.

– Кто ясно мыслит, тот ясно излагает, – льстиво втиснул Ванька.

– Главный страх в общаге – это подавление личности, – выспренним слогом начал Игорь. – Человек здесь ничего не значит. Во-первых, его личное мнение никем не учитывается и попирается. А во-вторых, сама система здесь обрекает на нищету и бесправие. Любая вещь здесь – шкаф, матрас или кипятильник – чужая, а заменить своим запрещено, да и нелепо. И поскольку нет права чего-либо иметь, человек становится рабом того, кто даёт ему со своего плеча. Отсюда проистекают два омерзительных свойства общаги.

– Каких? – спросил Ванька, который, для точности прищурив глаз, разливал вино.

– Их сущность в убеждении, что если человек ничего не имеет, то и считаться с ним нет смысла. Это выражается в том, что в общаге и жильё, и душа человека становятся проходным двором. Аннулирование закона «Мой дом – моя крепость» здесь принято называть общажной вольницей или общажным братством. И это квасное братство на руку только нахальству, цинизму и лицемерию. А если жильё и имущество становятся достоянием любого желающего, то и душа становится общественным достоянием. Эта полная открытость уничтожает тайну личной жизни человека, да и вообще таинство жизни. Отсюда и полное пренебрежение к нравственности.

– Давайте выпьем, – быстро вставил Ванька.

– А второе омерзительное свойство общаги – произвол. Здесь власть развращает гораздо быстрее и глубже. И страшно не ущемление прав, а его мотивация: отрицание духовной жизни у человека. Посмотрите сами: всё, что здесь делается начальниками, посвящено одной цели – доказать тебе, что у тебя нет души. Благодарю за внимание.

– Но, Игорёха, произвол, проходной двор – это всё внешнее, – возразил Ванька. – Всё равно остаёшься самим собой, если, конечно, способен. А произвол – штука опасная и для того, кто его творит. Беззаконие власти порождает беззаконие бунта. Если решаешь вырваться, то свобода просто невообразимая, беспредел…

– Не дай вам бог увидеть русский бунт, – усмехаясь, очень тихо произнесла Нелли.

– Так что, Игорёха, произвол в общаге – залог высшей духовной свободы. Ну, а проходной двор… Так ведь это квасное братство не с бухты-барахты возникло, это какая-то форма совести… Колебёт оно, конечно, часто, но если следовать его законам, то никогда подлости не совершишь…

– Ванечка, не надо материться, – попросила Лёля.

– А тайн тут нету – так это двояко расценить можно, – не услышав Лёли, продолжал разгорячённый вином Ванька. – Конечно, от этого и дикое общажное блядство. Но из-за того, что жизнь твоя прозрачна, здесь соврать нельзя. Вот за это я люблю общагу больше всего. Демагогии, идиотизма – выше крыши, но лжи здесь нет. Спастись тут только совестью можно. Ложь – это ведь главная защита человека. Если её отнимают, поневоле психовать начинаешь. Из-за нервозности здесь… ну… сила духовной жизни, что ли, выше. Общага сама тебя к высшей жизни вытаскивает.