Избранное. Стихи, песни, поэмы - Александр Городницкий

        Мне в вас теперь до старости глядеться,

        Чтобы увидеть собственное детство –

        Былое отражение своё.

    1974

Остров Маккуори

        В пространстве ледяном

        Огонь мерцает в море, –

        Взгляни же перед сном

        На остров Маккуори,

        Плывущий из сегодня во вчера.

        Сейчас там дождь и мрак,

        Туссок двуостролистый,

        И синезвёздный флаг,

        И двадцать австралийцев,

        Исследующих сушу и ветра.

        Ты слышишь трубный звук, –

        Слоны трубят в тумане,

        Зовя своих подруг.

        Их водоросли манят

        В холодные подводные леса.

        Литые их тела

        Покрыты горькой пылью,

        И вторит им скала,

        Где пахнущая гнилью

        Прибойная вскипает полоса.

        Густеет темнота.

        Мне не вернуть теперь их, –

        Безлюдные места,

        Где падает на берег

        Тяжеловесный занавес дождя.

        Там утром над водой,

        Настоянной, как вина,

        Над пеною седой

        Беседуют пингвины,

        Руками по-одесски разводя.

        Покинут материк,

        Текут морские мили.

        Покажется на миг,

        Что нету и в помине

        Земли той, где родился ты и рос, –

        На острове крутом

        Твои остались корни,

        Где быстрый, как «Фантом»,

        Пикирует поморник,

        И над гнездом танцует альбатрос.

        Смотри же на залив,

        Где дышит Антарктида.

        Так, ужас затаив,

        В преддверии Аида

        Цеплялись греки глазом за края

        Покинутой земли,

        И с середины Стикса

        Назад, пока могли,

        Смотрели, зубы стиснув:

        Недобрая, а всё-таки своя.

        Очерчен контур гор

        Путём неярким Млечным,

        И остров, как линкор,

        Уходит курсом встречным, –

        Был близок он и сразу стал далёк.

        Там мечется трава

        В прибойном гулком плеске,

        И всё – лишь острова,

        Короткие отрезки,

        Как ты, как я, как наших жизней срок.

    1976, научно-исследовательское судно «Дмитрий Менделеев», Тихий океан

Острова в океане

        И вблизи, и вдали – всё вода да вода.

        Плыть в широтах любых нам, вздыхая о ком-то.

        Ах, питомцы Земли, как мы рады, когда

        На локаторе вспыхнет мерцающий контур!

        Над крутыми волнами в ненастные дни,

        И в тропический штиль, и в полярном тумане

        Нас своими огнями всё манят они,

        Острова в океане, острова в океане.

        К ночи сменится ветер, наступит прилив.

        Мы вернёмся на судно для вахт и авралов,

        Пару сломанных веток с собой прихватив

        И стеклянный рисунок погибших кораллов.

        И забудем мы их, как случайный музей,

        Как цветное кино на вчерашнем экране, –

        Те места, где своих мы теряем друзей, –

        Острова в океане, острова в океане.

        А за бортом темно. Только россыпь огней

        На далёких хребтах, проплывающих мимо.

        Так ведётся давно – с незапамятных дней.

        И останется так до скончания мира.

        Не спеши же мне вдруг говорить про любовь, –

        Между нами нельзя сократить расстояний,

        Потому что, мой друг, мы ведь тоже с тобой

        Острова в океане, острова в океане.

    1976, научно-исследовательское судно «Дмитрий Менделеев», Тихий океан

Петербург

        Кем вписан он в гранит и мох,

        Рисунок улиц ленинградских,

        На перепутье двух эпох,

        Бессмысленных и азиатских?

        Насильно Русь привёл сюда

        Разочарованный в Востоке

        Самодержавный государь,

        Сентиментальный и жестокий.

        Для пушек выплавив металл,

        Одев гранитом бастионы,

        Он об Италии мечтал,

        О звонкой славе Альбиона.

        Не зря судьба переплела

        Над хмурой невскою протокой

        Соборов римских купола,

        Лепное золото барокко.

        И меж аллей, где тишина

        Порхает легкокрылым Фебом,

        Античных статуй белизна

        Сливается с полночным небом.

        Прости же, Англия, прости

        И ты, Италия седая!

        Не там Владимир нас крестил –

        Был прав безумный Чаадаев.

        Но, утомлённые Москвой,

        Купив билет на поезд скорый,

        С какой-то странною тоской

        Мы приезжаем в этот город.

        И там, где скользкие торцы

        Одела влажная завеса,

        В молчанье смотрим на дворцы,

        Как скиф на храмы Херсонеса.

        Шумит Москва, Четвёртый Рим,

        Грядущей Азии мессия,

        А Петербург – неповторим,