Эффект бумеранга. Часть первая - Виктория Падалица

Тогда я еще не соображала, что, стараясь как лучше, перескакиваю с одной «лживой» грабли на другую, при этом активно набивая шишки себе же. Не хотела, чтобы так получилось, но Арина после рассказа о храбром папе, погибшем на войне, гордилась им, вовсю хвасталась перед подружками, даже показывала рисунок воспитательницам. Я понимала, почему дочь так делает. Она больше не чувствовала себя не такой, как другие. У нее тоже есть папа. И этот папа лучше многих других пап. Утерла моя дочка нос своим обидчицам, но родимое пятно все равно скрывала: носила водолазки, которые прячут шею.

На одной картине с папой дело не закончилось. Дочь снова и снова просила меня рисовать, то в самолете папу изобразить, то на танке, то стоя, то сидя. Улыбающегося, грустного, задумчивого… Я шла у дочери на поводу, и каждый раз портрет монстра, завуалированного под героя, получался все качественней и живей. Арина все рисунки забирала себе и вешала на стену в комнате. Мечтала, чтобы папа ее всегда был рядом. И пусть он не настоящий, а бумажный, но он есть. Арине хотелось думать именно так.

Конечно, настоящего папу никто не заменит. Но не такого папу, как у Арины. Зря я врала и продолжаю врать дочери о том, что ее отец герой, каких мало. Чего я добилась в итоге? Сама же привила дочке безразмерную любовь к тому, кто и капли ее не заслуживает. Но разве я могла рассказать Арине, при каких обстоятельствах она появилась? Сесть и выдать ребенку настоящую правду? Ни за что и никогда. Пусть Арина лучше думает, что ее папа благородный, и погиб он в бою, защищая наше Отечество, а не изнасиловал маму, а потом выбросил ее голиком на перекрестке.

Меня же никогда не волновало, кто такой отец Арины, как звать его, чем живет, есть ли у него жена и дети. Искренне надеялась, что он подох где-нибудь в канаве или пожизненный срок давно мотает, и мы уже никогда не повстречаемся. Хоть и помнила его автомобильные номера наизусть.

Порой, не знаю зачем, представляла, как бы он отреагировал, узнав нас в толпе. Даже не меня узнав, дочь свою родную. Сгрызла бы его совесть живьем? Подошел бы, попросил прощения? Конечно, нет. Что за глупые мысли стали меня посещать в последнее время? Перерисовала портретов? Смотри не влюбись в чудовище, идиотка! Не забудь, что он сделал с тобой. Ни в каком самолёте и танке он не сидел, и никакой он не горой. Пора бы заканчивать с художественным сумасшествием, иначе я действительно перестану отличать черное от белого.

Не удивлюсь, что я не первая и не последняя жертва этого монстра. К чему надеяться на человечность, тем более, прикрываться ребенком, если в нем она отродясь не водилась? Это же зверь, а не человек. Он использовал меня и выбросил, как мусор. Тогда ведь я испугалась, не обратилась, куда следовало. Подумала, человек серьезный, солидный, большой босс или даже криминальный авторитет, а я мелкая сошка по сравнению с ним была. А теперь очень сильно жалею. Хотела бы видеть его в клетке, мечтала, что сижу в зале суда и слушаю, как ему зачитывают приговор. Смертный приговор! Надеюсь, что его постигла кара сразу же после того, что он сделал. А мне раньше надо было думать, идти в полицию, регистрировать изнасилование. Не знал этот урод, ни кто я, ни адреса моего, просто припугнул, чтобы успеть уйти и остаться безнаказанным. А сейчас все равно никто не поверит, начни я вещать о нем правду всем и каждому.

И зачем только лишнее в голове своей держать? Забыть бы пора об этом инциденте, зачеркнуть прошлое и идти дальше. Ведь есть куда идти и к чему стремиться, жизнь не остановилась, она все равно продолжается. Все хорошо сейчас вроде бы… Но плохое предчувствие почему-то не отпускало моих мыслей. Ощущение такое, что скоро увижу его, либо я попросту помешалась на портретах, висящих повсюду. Глядит на меня, сволочь, со всех углов глядит. Хорошо, что не настоящий хотя бы. А что случится, если действительно столкнусь с ним на улице? Скорее всего, убегу. Не хватит смелости даже в глаза его звериные посмотреть издалека, не то, что подойти близко и разодрать в ошметки его ненавистную рожу.

***

По крайней мере, в случае непредвиденно-шокирующего обстоятельства, которое вполне может поджидать меня за очередным поворотом неудачной судьбы, нас с Ариной теперь есть кому защитить. Ведь у меня появился любимый человек. Евгений Яковлевич Быков, или для меня сейчас уже просто Женечка. Новый директор кампании, его перевели к нам совсем недавно из другого филиала. Красивый, подтянутый мужчина, видный, немного старше меня, черты лица восточные, волосы чёрные, глаза большие и темно-карие.

Добрый взгляд, обаятельная улыбка и мягкий голос Евгения Яковлевича располагали к себе с первых же минут. Пришел он к нам взамен до тошноты чопорной директрисе, которую все всегда не устраивало.

В отличие от прежнего шефа, зацикленного лишь на себе, Евгений Яковлевич активно следил за коллективным климатом самой фирмы. Помимо того, он, как надежный и понимающий руководитель, всегда войдет в положение, отпустит с работы пораньше, а если нужно, обязательно предложит свою помощь.

Узнав о том, что я мать-одиночка, и на тот момент дочка моя лежала с сильной простудой, Евгений Яковлевич вообще заявил, чтобы я шла домой и, пока не вылечу ребенка, на работу он меня не ждет. Мол, здоровье малыша куда важнее какой-то там фирмы, которая все равно никуда не убежит. А потом, когда я вышла из отпуска, приятно удивилась, что Евгений Яковлевич, как оказалось, провел мне выходные дни как рабочие. Будто я не уходила в отпуск. Свой поступок он объяснил тем, что хорошо понимает, что болезнь и, как следствие, вынужденные прогулы бьют по и без того худому карману. Ну а мне, как одинокой матери, бьют тем более, потому он не стал создавать дополнительных проблем.

Весь наш малый женский коллектив души в нем не чаял, лучшего директора было и не сыскать. Такие хорошие попадаются отнюдь не часто. Я тоже обратила внимание на Евгения Яковлевича. Человек он хороший, отзывчивый, добрый, со всей душой к нам относится.

Кроме того, наш Евгений Яковлевич до сих пор не женат. Сплетничали мы о нем часто. Мы же женщины, отчего бы не посплетничать в свободное время? Евгений Яковлевич и сам был не прочь поговорить о себе: два-три раза в неделю заходил к нам в кабинет с предложением отставить рабочие дела и попить кофе. Пусть отчеты в сторонке себе полежат, мол, смена деятельности пойдет нам, великим труженицам, на пользу. То тортик принесет с собой наш директор, то конфетки шоколадные, да как начнет шутки травить и до шести вечера не прекращает.