Семь футов под килькой - Елена Логунова

– Где был носок?

– Петя! На ноге, где же еще? !

– Ну, мало ли… Знаешь, как оригинально экипируются стриптизеры…

Тут хлопнула дверь – вернулся Эмма с пиццей, – и мы прервали едва начавшийся разговор о мужском стриптизе. Поели пиццы, выпили кофе, оставив на всякий случай немного того и другого нашему гостю. Потом Эмма поехал к себе, а мы с Петриком стали готовиться ко сну.

Чучелко уже крепко дрыхло, размеренно посапывая и не производя впечатления полутрупа. Щеки его порозовели, суровая складка между бровей разгладилась.

– Завтра будет как огурчик, – напророчил Петрик и облизнулся – такой любитель свеженького. – Нет, как редисочка – розовенький и крепкий! Иди уже спать, моя бусинка, у тебя сегодня был трудный день.

Разбудила меня громко пискнувшая эсэмэска.

Плохо соображая, где я, кто, когда, почему и зачем, я уронила руку под кровать, нащупала там мобильник, поднесла его к подслеповатым спросонья очам и посмотрела на экран.

Оказывается, у Доры тоже были вопросы. «Где тексты? Когда уже пришлешь? !» – гневно интересовалась она.

На часах было начало шестого, за окнами едва начинало светать.

– Тексты ей, – проворчала я, но все же села, перетащила ноутбук с прикроватной тумбочки себе на колени и в диком темпе – пальцы чуть не задымились – застучала по клавиатуре.

Минут за двадцать я доделала все, что задолжала со вчерашнего дня, отправила Доре и тут же написала ей сообщение: «Все у тебя в почте». Срочно докладывать об этом было необязательно, но меня тихо радовала мысль о том, что Доронину, как и меня, потревожит эсэмэска. Она же наверняка пульнула мне свое грозное сообщение и завалилась безмятежно спать дальше, а тут ей – на, получай! Симметричный ответ.

Злорадно улыбаясь, я вылезла из кровати, накинула поверх ночнушки халат и побрела в ванную. День мне предстоял непростой, начать его следовало красивой и бодрой, каковой я себя вовсе не чувствовала, после вчерашнего-то…

Ой!

Я уже миновала диван в гостиной, когда вдруг вспомнила, что как раз вчера на нем был устроен на ночлег подозрительный незнакомец.

Ойкнув, я спешно запахнула халат, оглянулась и тихо выругалась.

Диван был пуст.

Более того – накрыт покрывалом, поверх которого помещалась пирамидка из свернутого одеяла, подушки и разноцветных матерчатых квадратов, в которых я не сразу признала аккуратнейшим образом сложенные изделия одежно-бельевой группы: белую простыню, оранжевую футболку и сиреневые штаны. Вишенкой на торте это сооружение венчал красный клубочек, сделанный из одинокого носка.

Я заглянула в кухню, посмотрела в санузле и в прихожей – везде было пусто.

«То есть либо наш вчерашний гость среди ночи ушел по-английски…» – затянул мой внутренний голос.

– Голый? ! – усомнилась я.

«Либо он переместился с дивана в гостиной на кровать в спальне Петрика, – не сбившись, продолжил мой внутренний логик, – где одежда им обоим как раз не нужна».

Я смущенно кашлянула. С Петриком у нас был железный уговор не водить в дом своих мужиков. До сих пор он неукоснительно соблюдался…

«Но, строго говоря, это не сам Петрик, а ты привела ему в дом мужика», – напомнил мой внутренний голос.

– Это казуистика! – возмутилась я.

– Где казуистика, почему казуистика? – Дверь, которую я сверлила недобрым взглядом, открылась, явив мне Петрика в милом утреннем неглиже – лиловых шортиках и розовом топе на бретелях.

Оправив перекрутившуюся маечку, дружище шагнул за порог и сразу же посмотрел на диван:

– Всем доброе у… У-у-у… – Его радостный голос сделался разочарованным. – Чучелко смылось? Вот так всегда. – Петрик тяжело опустился на диван и резким ударом локтя развалил аккуратную пирамидку. – Подберешь мужика на помойке, накормишь, отмоешь, приоденешь – тут-то он и тю-тю!

– Приоденешь? – отметила я. – То есть он от нас не голым ушел?

– Обижаешь! – надул губы дружище. – Конечно, не голым! Я ему дал свой трикотажный костюмчик цвета беж, белье, носочки в тон, тапочки для бассейна…

– Когда успел-то?

– Когда ты спать легла. – Петрик потупился, и я поняла, что не только забота обо мне, любимой, сподвигла его уложить меня спать пораньше. – Я вспомнил правила гостеприимства, завещанные тебе любимой бабушкой Зиной: накормить, напоить, в баньке попарить и спать уложить…

– Это правила гостеприимства Бабушки-яги!

– Тем более – заветы старины, освященные временем! – Петрик рассердился, вскочил, побежал в кухню, достал из холодильника нарзан и стал пить его – невиданное дело – прямо из бутылки. – Я подогрел ему пиццу, сварил кофе, выдал чистую одежду и полотенце, после душа предложил лосьон для тела и фен для волос, а он! Он…

– Ты чем-то напугал его? – осторожно спросила я, избегая беспощадной формулировки «Ты к нему приставал? ».

– Ни словом, ни делом! – Петрик замотал головой, разлохматившись в одуванчик. – Он принял душ, от фена с лосьоном вежливо отказался, лег и уснул. А я пошел к себе…

– Но вы поговорили? Ты узнал, кто он такой и как оказался в заколоченном рояле?

– Конечно нет! В заветах гостеприимства наших бабушек что сказано? – Дружище вскинул руку и принялся демонстративно загибать пальцы, сверкая свежим лаком на ногтях. – Накормить, напоить, в баньке попарить и спать уложить! Пункт «расспросить и выпытать все шокирующие подробности» в плане первоочередных действий отсутствует!

– Понятно. – Я повернулась и пошла в ванную.

В нашей маленькой коммуне право первоочередного приема водных процедур – у меня. Я привыкла жить на бегу и без фанатизма выполняю ежеутренние ритуалы по наведению красоты, а вот Петрик…

– Я тебя ждать не буду! – покричала я под дверью ванной, когда уже вышла оттуда и мы совершили рокировку. Дружище заперся в ватерклозете, и там сразу же начался концерт со спецэффектами: загудела ударившая в ванну струя воды, запел сам Петрик, в щель под дверью пополз ароматный пар. – Мне сегодня нельзя опаздывать, иначе Дора уволит!

– Не жди, я подъеду позже, – донеслось из-за двери.

На кухне уже дымился кофе – бесценный Петрик сварил, пока я плескалась. Я торопливо сгрызла печенье, запила его горячим кофе, быстренько собралась и побежала на трамвайчик, на ходу прикидывая, ехать ли мне в офис или прямиком в Городской сад.