Господин мертвец. Том 2 - Константин Соловьёв

– Понял. Разрешите идти, мейстер?

– Разрешаю. Хотя нет, погодите минуту. По поводу рядового Лемма. Кажется, вы остались неудовлетворенным моим решением, унтер-офицер Корф?

– Никак нет, мейстер.

– Бросьте лгать, унтер. Это совершенно бесполезное занятие, когда вы общаетесь с тоттмейстером.

– Извините, мейстер.

– Вы ведь недовольны тем, что я отпустил Лемма туда, где ему место?

– Возможно, мейстер. Лемм был славным парнем, и не его вина в случившемся.

– Я знаю это. Не собираюсь отчитываться перед вами относительно своих решений, унтер, но стоит заметить – оберст фон Мердер был совершенно прав в своих суждениях. Мы не имеем права давать людям повод думать о нашем превосходстве. Вы ведь, конечно, уже столкнулись с проявлением местной доброжелательности? Камни, бутылки, гнилые овощи…

– И кошка…

– Простите?

– Так точно, мейстер, приходилось сталкиваться.

– Гибель вашего Лемма успокоит их – на время. Полагаю, они совершат с его телом что-то варварское. Вздернут на виселице, например, и оставят болтаться, якобы в назидание. Нас, тоттмейстеров, часто упрекают в жестокости к покойникам, но обычные люди куда более жестоки. Только они считают возможным увечить мертвецов. За счет Лемма мы купили спокойствие. Уж не знаю, сколь долгое. Всегда помните о людях, унтер. И о том, что они никогда вас не простят.

– За что? – глухо спросил Дирк, собственный язык спотыкался, как тяжелый «Мариенваген» на ухабистой дороге. – За то, что мы другие?

– Нет. Французы тоже другие. Их тоже ненавидят, но не боятся. За то, что у вас есть то, чего нет у них. За смелость, которая позволила вам заглянуть в царство Госпожи и вернуться обратно. За то, что они никогда не смогут позволить сами себе. Люди – трусливые существа, Корф. И достаточно коварные, чтобы быть опасными противниками.

– «Веселые Висельники» не воюют с людьми, мейстер. Мы воюем с врагами Германии.

Тоттмейстер рассмеялся. Не так, как обычно смеются люди, услышавшие что-то забавное.

– Жизнь всегда воюет со смертью, унтер. И на этой вечной войне вы можете считать себя перебежчиком.

Дирк вспомнил свое рождение. Свое второе рождение, уже в ином мире, который, на первый взгляд, ничем не отличался от привычного, но в то же время хранил в себе что-то затаенное, в равной мере растворенное и в воздухе, и в окружающих лицах. Что-то новое, показавшееся ему в то же время знакомым, всегда присутствовавшим рядом с ним, но неясно, намеками.

Он вспомнил лицо тоттмейстера Бергера таким, каким увидел его впервые, очнувшись от долгого муторного сна. Он не помнил, где и когда сморил его сон, и, увидев это лицо, долгое время пытался вспомнить, что это за офицер с неприятным желчным лицом и почему в его облике ему чудится нечто…

Мысли путались в звенящей голове. Нестерпимо хотелось пить. Возле сердца что-то жгло. Нечто важное? И еще это новое ощущение в теле, необычной легкости, которое совсем не освежало, может, из-за перепутавшихся мыслей…

Было ли это настоящим воспоминанием или иллюзией, которую показал ему разум тоттмейстера? Дирк не был уверен в том, что хочет это выяснить.

– Так точно, мейстер.

Тоттмейстер Бергер отвернулся, как если бы в одно мгновение утратил интерес к Дирку.

– Ступайте к своему взводу, унтер. И вот еще что… Не худо было бы вам следить за своими мертвецами.

– Что-то случилось, мейстер?

– Не случилось, но могло бы. В ста пятидесяти метрах на северо-запад отсюда вы найдете одного из ваших людей. Кажется, этот болван всерьез вознамерился скрыться. Я видел много трусов, пытавшихся сбежать к Госпоже от жизни, но сбежать от самой смерти… Я парализовал его, верните дурака во взвод. И сообщите, что следующая попытка станет для него последней. Ступайте.

– Слушаюсь, мейстер.

Дирк поспешно пошел в указанном направлении, оставляя за спиной тоттмейстера. Несмотря на то что он больше не видел сухопарой фигуры в сером сукне, едва заметной на фоне чернильного неба, ему казалось, что Бергер бесшумно идет рядом с ним. Может, оттого, что мир еще казался таким же колючим, холодным и неуютным, как и тогда, когда он слушал рассуждения тоттмейстера, глядя на его залитое неестественным светом лицо.

Мертвеца он нашел быстро. Света от осветительных ракет было совсем немного, но полевую форму «Веселых Висельников» он узнал сразу, как узнают старого приятеля. Кажется, кто-то из пулеметного отделения Клейна… Когда он приблизился, мертвец встрепенулся, точно очнувшись от глубокой дремы. Видимо, тоттмейстер в этот миг снял свои парализующие чары. Не замечая ничего кругом, «Висельник» попытался вскарабкаться на крутую стену траншеи, в спешке позабыв про лестницу, но, услышав негромкие шаги Дирка, вздрогнул и повернулся к нему.

Конечно, знакомое лицо. «Знал же, что с ним будут проблемы, – подумал Дирк, разглядывая подчиненного и с удовлетворением наблюдая за тем, как тот мнется под его взглядом. – Знал… Но все-таки взял. Надо было отдать его Йонеру, и черт с ним».

– Рядовой! Назовите себя! – бросил он громко.

Есть категории голосов, которым невозможно не подчиниться. И хорошо поставленный голос унтер-офицера определенно к ним относится. Пытавшийся вскарабкаться на земляную стенку мертвец вытянулся по стойке «смирно».

– Рядовой двести четырнадцатого пехотного полка Мартин Гюнтер, господин офицер!

Он стоял неловко, немного повернувшись боком, и Дирк быстро понял отчего – на рукаве, там, где обычно находился шеврон «Веселых Висельников» с эмблемой роты, стилизованной висельной петлей, в ткани зияла дыра. Слишком аккуратная, чтобы можно было предположить, будто она оставлена шальным осколком. Мартин Гюнтер старался держаться уверенно, но у него не особенно это получалось – взгляд прыгал, желваки на скулах надувались и опадали, даже пальцы рук подрагивали.

Верно сказал тоттмейстер – настоящий болван.

– По-моему, вы ошибаетесь, рядовой.

– Никак нет, господин унтер-офицер.

На что он надеялся? Зачем лгал? Неужели считал, что Дирк не различит надетой на нем формы или не разглядит лица? А может, эта ложь была инстинктивной, порожденной не разумом, а одним лишь телом, безрассудная, отчаянная и, конечно, бесполезная.

– Значит, вы служите в двести четырнадцатом?

– Так точно, господин офицер.

– Под чьим началом?

– Седьмой штурмовой взвод лейтенанта Крамера.

– А как оказались здесь?