Смерть вне очереди - Маргарита Малинина

– Киса моя, наклонись, дай я тебя поцелую!

– Нет, а я что, жена ему? – возмущенный Павел отошел от стола, чтобы поделиться со мной негодованием. Я заверила друга, что женой Логинова он не является.

Любимова действительно наклонилась к жениху, чем была выведена из строя официантов на целых полторы минуты за счет продолжительного французского поцелуя.

– Ну что, будем ждать остальных? – спросила Лера, когда все приготовления были завершены. – Или сядем?

– Сядем, жрать хочу, – поделился своей проблемой Самойлов и занял место возле сачкующего друга, тут же начав накладывать в свою тарелку все без разбора.

– Не налетай так, – погрозился Логинов, – а то народ подумает, что мы тебя дома не кормим, чудо наше.

Павел уже успел набить себе рот, так что нам не удалось разобрать, что же он ответил.

Фалалей, игнорируя еду, корпел над большим блокнотом.

– Муза поперла? – обратилась к нему Катя, садясь между Женькой и мной. Фаля оказался прямо напротив нее.

– Что? – поднял тот татуированное лицо.

– О чем новая песня, спрашиваю?

– А-а. Про серое небо и ураган. Вот, послушайте и оцените: «Ураган надвигается, / Ну а тучи сгущаются / Прямо над нами с тобой. / Нагло мы их украдем, / И тогда, когда мы умрем, / Чужая кровь будет литься рекой». Как вам?

– Здорово, прям по мне, – улыбнулась кровожадная Катя. – Мрачно и о смерти. Готика. Обожаю!

– Спасибо, рад, что оценили. А другие что скажут?

– Тупость, – высказалась Света, наверняка только ради того, чтобы пойти вразрез с моей подругой. – Ни слога, ни рифмы.

– Критику я тоже уважаю, – авторитетно изрек Фаля, чем очень подкупил нас всех. Снаружи Фалалей был угрожающим неандертальцем и жестоким панком, а внутри сидел умный, рассудительный человек. – Она помогает адекватно смотреть на свое творение. Что вы скажете? – обратился он к Лере.

– Почему сразу я? Не люблю я говорить неприятности. Ох… Просто это не мое, я этого не понимаю, вот и все. Если в мире и так полно негатива, зачем же еще в книги его вносить, в песни, в другое творчество? Не пойму никогда.

Фалалей посмотрел на меня.

– Мне понравилось, – робко ответила я на непроизнесенный вопрос.

Тогда он перевел взор на Женьку.

– Вот вы говорите, блэк металл пополам с готикой играете, – сказал Логинов, – и песни, вижу, пишите готические. А видок у вас не совсем не подобающий. У «готов» длинные прямые черные волосы, а лица желательно замазаны какой-нибудь белой фигней. Губы либо черные, либо темно-красные. «Блэки» выглядят попроще, но вид вашей пары вызывает у меня ассоциации с панк-музыкой. Хотя тоже не слишком в их стиле.

– Вы правы абсолютно. Делом в том, – пустился в разглагольствования Фаля, – что мы планируем открыть нечто совершенно новое в жанре музыки. Оттого и выдумали себе такие имена и неповторимый имидж. Чтобы не было никаких стереотипов, понимаете? Чтобы этот новый жанр воспринимали как бы заново, а не в сравнении с уже существующими группами.

– Это интересная точка зрения, – повертел в руках вилку зачарованный Логинов и задумался.

– А мне, – подключился к дискуссии Кеша, – кажется, что вам нужно сократить долю триллера в ваших текстах и сконцентрироваться именно на пессимизме, но на реалистичном пессимизме. То есть вместо «кровь рекой» написать что-то вроде «потому что такова жизнь, все умирают…». Наподобие того. Тогда вас будут воспринимать серьезно. – Несколько смутившись, Иннокентий прибавил: – Но это лишь мое субъективное мнение. Молодежь пошла нынче странная, так что… Может, им как раз и хочется, чтобы «кровь рекой». К тому же, если она «чужая», а не своя.

Шутка не многим пришлась по вкусу, но я усмехнулась, а сам негр громко рассмеялся. Что ж, не буду спорить, если кто скажет, что сейчас Александров выглядел с самой лучшей стороны – как мудрый, эрудированный, всесторонне развитый человек, да еще и с умеренным чувством юмора. По крайней мере, в моих глазах.

Светлана решила дать совет:

– Вместо того чтобы тратить деньги на выпуск никому не нужных трех сотен дисков пока еще неизвестной группы, купили бы лучше компьютер. Чем в блокноты-то писать бестселлеры свои. Растеряете все.

– У меня есть ноутбук, – опровергнул Фалалей. – Но сейчас он в гостинице, потому пришлось прибегнуть к столь древнему способу.

Катька толкнула меня под столом ногой, но я и без того обратила на это внимание. Впрочем, то, что у Фали есть ноутбук в номере, еще ничего не доказывает.

– А на каком этаже вы остановились? – осмелилась я его спросить.

– Гляжу, это ваш любимый вопрос, – заметил Иннокентий чуть ли не с укоризной.

– А ты не лезь к ней, – прожевав пищу, чтобы его поняли, пригрозил Павел и продолжил есть.

– Наш номер на втором этаже, – сообщил обладатель дохлой косички. – А ваш?

– Наш на третьем.

– Белое мясо – табу! – внезапно воскликнул страшным голосом Орлиный Глаз и опрокинул тарелку. Специально ли, нечаянно ли – поди разбери.

– Это не белое мясо, это макароны, – пустилась в объяснения Валерия, так как, во-первых, к несчастью, сидела рядом с ним, а во-вторых, никто другой так или иначе не собирался вступать в дебаты с диковинным мужчиной, а она была жалостлива и воспитанна, так что не могла оставить замечание пожилого человека без внимания.

– Что ты сказала, бледнолицая? – Индеец начал бестолково озираться по сторонам, ища того, кто отважился возразить ему.

– Я здесь, справа от вас, – осторожно кашлянув, сказала она несмело. Когда «орлиные глаза» уставились на нее, Лера продолжила: – Я говорю, это макароны с тушенкой. Макароны – мука, тушенка – говядина. Не белое мясо, понимаете? Но если вы полностью вегетарианец, то вам, конечно…

– Нет белого мяса? – не дав договорить, уточнил недоверчиво краснокожий, переворачивая тарелку обратно.

– Да, белого мяса тут нет.

– А что это белое?

– Это мука! Мука! Макароны из муки!

– Лер, оставь, – встряла Барская, пожалев подругу. – Пустое это. Не хочет, пусть не ест. Негр Кеша, объясните же ему! Скажите, как это по-вашему будет, ну, что с ним никто возиться не станет, это ему не дом для престарелых.