Уроки Литературы - Таяна Нестер

Максим Михайлович фыркает.

– Именно потому, что ты знаешь меня, ты так удивилась, когда я сказал Маленковой все в лоб?

Что он хочет этим сказать? Я залпом выпиваю оставшийся чай, едва не подавившись под пристальным взглядом учителя.

– Значит, – нахожусь я, – я ошибалась.

Максим Михайлович тянется к чайнику и, добавив в свою чашку воды, вопросительно смотрит на меня. Я, покачав головой, скрещиваю руки на груди. Мы сидим уже десять минут, и все это мало напоминает дополнительные уроки литературы.

– Мы будем заниматься? – спрашиваю я.

– Несомненно.

Максим Михайлович берет со стола пачку влажных салфеток, достает одну и подходит ко мне. Он несколько долгих секунд всматривается в мое лицо, а затем, склонившись надо мной, откидывает мои волосы назад.

Все во мне замирает не то от ужаса, не то от еще чего-то более глубокого.

– Помнишь, я говорил, что не терплю лжи? – спрашивает учитель, а затем медленно проводит салфеткой по моему лицу.

Влага, кажется, обжигает кожу и обнажает то, что я так старательно пыталась спрятать от учителя. Максим Михайлович, кажется, разочарован. Он смотрит на салфетку – следы от косметики можно увидеть даже в темноте.

– А я, кажется, говорила, что я не обманываю, а…

– Не хочешь говорить, – перебивает меня он. – Да, это я помню. Я не знаю, что у тебя случилось, хотя догадаться, если честно, не сложно. Я повторяю тебе – я хочу помочь, а не навредить.

– Максим Михайлович, прошу вас, не надо.

– Упрямое дитя, – вздыхает он. – Тогда начнем наше занятие, раз ты совсем не хочешь мне помочь.

Словно и не было этого странного разговора. Как у него получается так быстро переключаться? Пока учитель выбрасывает салфетку в мусорное ведро под своим столом, я задумываюсь о том, что он сказал.

«Они ведь не знают, какой я человек».

Да, не знают. И я тоже не знаю и, если честно, до этого момента мне было совершенно плевать на биографические подробности из жизни Максима Михайловича, но сейчас во мне разгорается интерес.

Учитель возвращается ко мне и спрашивает:

– Ну, и с чего мы начнем?

Глава 10

Рита

– Ну, и с чего мы начнем?

Егор переводил взгляд с Риты на Олесю и обратно. Одиннадцатиклассники, затаив дыхание, ждали продолжения, словно на их глазах разворачивались неожиданные сюжетные повороты очередного модного сериала.

Афанасьева медлила. Рита же ненавидела оправдываться, но сейчас это было необходимо.

– Я не могла ошибиться, – уверенно заявила Рита. – Имя Игоря Сергеевича я написала один раз, как и имена всех остальных.

Егор тяжело вздохнул и с грустью подумал о том, какими глупыми были его одноклассницы, когда позволили себе влюбиться в учителя физики. Он сам, думал Соколов, даже и не представлял, какие баталии развернулись за право выступать с ним.

– Олеся, – попросил Егор, – дай мне свой листочек.

Краска тут же сошла с лица Афанасьевой.

– Зачем?

– Графологическую экспертизу будем проводить! – рявкнул Соколов. – Впрочем, уже и не надо! По твоему лицу все ясно! Вот скажи мне, Афанасьева, чем надо было думать, чтобы вместо настоящего листа с жеребьевки вытянуть свой? Ты надеялась, что Рита действительно ошибется?

Сгорая от жгучего стыда, Олеся втянула голову в плечи, мечтая исчезнуть из кабинета. На нее смотрели с двумя эмоциями – девочки с презрением, а мальчишки с разочарованием. Им, как и Егору, было непонятно, что такого было в физике, что все поголовно умудрились влюбиться в него.

– Такое могло случиться с каждым, – тихо произнесла Рита.

В какой-то степени она понимала поступок одноклассницы. Быть может, будь в Рите чуть больше наглости и хоть капля коварства, она бы тоже, наверное, подтасовала результаты жеребьевки. Если кому-то и обвинять Афанасьеву, то уж точно не ей. Рита подошла к Олесе, поставив перед ней банку с листочками. Афанасьева, продолжая сгорать от стыда, через несколько секунд вытянула новое имя, на сей раз настоящее.

– Тимофеев Семен Юрьевич, – прочитала девушка. – Простите, ребят. Я, правда, не хотела, чтобы все вышло так.

– Забудем об этом, – сухо ответил Егор, даже не удостоив одноклассницу взглядом. – Надеюсь, больше таких ситуаций не будет.

И жеребьевка продолжилась.

* * *

Спустя полчаса, стучась в кабинет физики, Рита надеялась на одно – что Игорь Сергеевич уже ушел домой, и ей не придется объяснять ему, что они с ребятами придумали на День Учителя. По дороге сюда она была готова вернуться, догнать Афанасьеву и поменяться с ней учителями. В обществе физрука Семена Юрьевича Зуевой дышалось бы легче.

Но правила есть правила, и поэтому, занося руку над дверями, Рита верила в чудо. Но его, как часто бывает, не произошло.

– Рита, – со странным облегчением в голосе произнес Игорь Сергеевич, впуская ее в кабинет.

Он запер дверь на ключ и вернулся к своему столу, заваленному горой тетрадей. Учитель впервые на памяти Риты выглядел уставшим и то и дело заносил руку за голову, взъерошивая собственные волосы.

– Хочешь чая? – немного рассеянно спросил Игорь Сергеевич, взглянув на Риту.

Она покачала головой, отказываясь.

– Я пришла по делу, – сказала Зуева, – но вы очень заняты, поэтому я подойду позже. Завтра после уроков вы будете свободны?

Игорь Сергеевич откинулся на спинку стула и сказал с улыбкой на лице:

– А я вот согласился выпить с тобой чай, когда ты меня позвала.

Воспоминания о том неловком дне заставили Риту потупить взгляд. Щеки ее вспыхнули, и она все-таки мысленно отругала себя за то, что все-таки не поменялась с Афанасьевой.

– Рита, – позвал ее учитель, и девушка подняла глаза, – пожалуйста, выпей со мной чаю.

И она сдалась, медленно кивнув. Игорь Сергеевич достал откуда-то из недр своего стола темно-зеленую чашку, налил в нее кипятка и поставил рядом с собой.

– Присаживайся, – мягко произнес он.

Рита медленно опустилась на стул, стоящий у стола – обычно сюда садились должники, а Игорь Сергеевич устраивал им допрос с пристрастием. Пить чай в кабинете физики вместе с учителем было странно и неловко, и девушка надеялась только на то, что не выльет обжигающий напиток на себя и не скажет какой-нибудь ерунды.