Рыцарь Огненной кавалерии - Никита Киров

– Обычно меня не просят что-то рассказывать, – сказал Эйнар, нарушая молчание. – Чаще плюются, а то закидывают камнями. Иногда грозят виселицей.

– Сочувствую. А мне вот всегда было интересно… просто… извини, я знаю, что бываю навязчив. Самих руин у нас мало осталось, в них никто не ходит. Дедушка всегда интересовался Старым Миром, нанимал людей, чтобы ему приносили старинные вещи в коллекцию, он её всю жизнь собирал. Когда он умер, я хотел расспросить учителя моих братьев, но он сказал, что так много вопросов могут задавать только умные или кретины, но поскольку тратить время он согласен только на умных…

– Погоди, не так быстро, – Эйнар поднял руку, останавливая этот словесный понос. – Мне-то об этом зачем знать?

Он собрался потребовать тишины, но задумался. Не так часто приходится говорить с людьми, которые не собираются вытирать об него ноги. Не молчать же всю дорогу, в самом деле. А ведь аниссары поначалу приняли за красного плаща самого Эйнара, Людвиг мог и не вмешиваться. А ещё Страж. Древний конструкт почти сбил щит, и если бы рыцарь не швырнул в машину камень… при мысли, что едва избежал смерти, затошнило. Пожалуй, парень заслужил награду.

– Расскажу, но только что-нибудь одно. Не всё сразу.

Людвиг почесал затылок.

– Расскажи о Стражах. Их много осталось?

– Нет, очень мало.

– А почему он до сих пор жив? Он же древний, почти рассыпался от ржавчины.

– Ну он и просыпается не каждый день, – Эйнар отогнал назойливого комара. – Раз в год судя по записям.

– Он что-то забрал у другого Стража?

– Да, когда умирает одна машина, то остальные разбирают её части и чинят себя с их помощью. Их строили, чтобы они могли работать без вмешательства людей как можно дольше. Только вряд ли кто-то думал, что они могут прожить так долго.

– Да, – протянул Людвиг. – А когда таких частей не будет, то что?

– Он умрёт. Но ему недолго осталось, раз на те земли пришёл Ангварен. Пепельники с такими вещами не церемонятся.

– Грустно. Но помнишь, как он уничтожил рыцарей Пепла? А ведь это королевская панцирная кавалерия, элита. А они живые, эти Стражи?

– В смысле живые?

– Ну, может, они думают, мечтают или боятся?

– Я не знаю, – признался Эйнар. – Кто говорит да, кто нет.

– Церковь говорит, что это демоны, – парень усмехнулся. – Армия Вечного.

– Вообще, этот Страж не для боя.

– Почему?

– Он построен для ремонта, не для войны. Ты сам видел, как он без толку скакал от выстрела к выстрелу. Если бы тот лысый не пальнул, аниссары увели бы Стража подальше, к краю поля, просто стреляя по очереди, а мы бы убежали. Такой был замысел. Я видел боевых. Он бы нас прикончил сразу.

– А где ты их видел?

– В… – Эйнар осёкся. – В одном месте. Такие ещё есть в Лефланде, в остатках армии Левиафана.

– Точно, ты же был в Лефланде, – парень обрадовался. – А вот что будет, когда я прибуду в ту страну?

– Это пусть у тебя голова болит, – Эйнар усмехнулся, но Людвиг шутку не оценил и погрустнел. – Там всего один порт, куда пускают варваров, как там нас называют. Смотри: или твои выйдут к этому порту, чтобы уплыть домой. Или будут воевать ещё, тогда подкрепления в этот порт и прибудут. Так что узнаешь на месте.

– Пожалуй, ты прав, – парень повеселел. – А кому из Наследников принадлежит этот порт?

– Близнецам.

– Я почти ничего не знаю о Детях Левиафана. Священники их постоянно проклинают. Зато слышал о древнем оружии. У Близнецов есть Великий Дракон Запада, у Маленького Левиафана – форт Шреклих, а у Бешеного Быка остался Пожиратель Скал. Дедушка рассказывал, что видел всё. А ты не видел Дракона?

– Нет, он спрятан. Вряд ли его починят.

– Да, говорят, ему досталось. Спасибо за рассказ. Хоть что-то узнал. Подожди, – Людвиг остановился, улыбка медленно ушла. – Ты чувствуешь? Жареное мясо.

– Скорее палёное, – Эйнар принюхался. – Стой здесь.

Он пошёл против ветра. Это браконьеры, а может дезертиры, бандиты или люди местного правителя. Последние хуже всего. В любом случае нужно узнать, чтобы не оставлять неизвестное позади. Запах палёного усиливался. Может, кто-то забыл снять мясо с костра. Или сжёг заживо целую деревню.

Людвиг шёл следом. Стоит ему высказать, что надо слушаться. Хоть догадался придержать железки руками. Вонь идёт с поляны, окружённой зарослями кустов. Эйнар протиснулся через них, кусты зашумели, но здесь нет никого, кто мог это услышал. Никого живого.

Палёным несло от полусгоревшей кучи дров. И от почерневшего столба, вокруг которого разложены дрова. И от человека, привязанного к столбу. Он мёртв. Никто не может выжить с такими ожогами. Эйнар отвернулся, сдерживая позыв к рвоте. А вот Людвиг не удержался. Не стоило его кормить.

– Сырые дрова, – проговорил Эйнар, обращаясь больше к самому себе. – Чтобы горел медленнее. Всё холодное. Костёр вчерашний, – он сплюнул и отвернулся. Желудок подбирался к горлу. – Про него говорил тот шепелявый.

Что-то, похожее на кусок обгоревшей ткани, торчало из кучи дров, прямо под изувеченными ногами. Обрывок красного плаща.

Эйнар не знал, насколько правдивы слухи про беспощадность всадников Огненной кавалерии, но слухи про ответную жестокость к рыцарям Огня со стороны пепельников и аниссаров оказались правдой. Он попробовал сглотнуть, но маленький острый комок в горле будто выпустил шипы. А ведь Эйнар сам едва не оказался на костре. И может оказаться в дальнейшем.

Островитянин стоит на коленях, сплёвывая слюну. Не надо было с ним связываться. Нужно идти в Приют, а парень пусть выбирается сам. Надо было оставить его там, в той хижине, а перед этим забрать золото. Старик бы так и поступил. Можно было выдать Людвига аниссарам. И тогда парня ждала бы такая же судьба, как у этого сгоревшего, но какое Эйнару дело?

Он только собрался уйти, но остановился, но остановился. Ему нет дела до собственного слова, какая может быть ценность у обещания изгоя? Надо было бросить парня ещё вчера. Но вчера, когда Людвиг сидел с замусоленным сухарём в руке и смотрел перед собой пустым взглядом, Эйнар вспомнил Хенрика так ясно, будто не прошло столько лет. Лицо брата почти стёрлось из памяти, может поэтому рыцарь так кажется на него похожим? Эйнар не оставил парня вчера. Не сможет оставить и сегодня.