Разноцветные педали - Елена Нестерина

А сегодня в новом, втором аквариуме Валера увидел стаю серых некрасивых рыб. Рыбины, сантиметров тридцать-сорок каждая, гадко сновали туда-сюда, тускло поблёскивали кривоватыми спинами, что-то выискивали на дне и пожирали. У самого потолка над аквариумом копошились двое рабочих.

– Это они воду морскую подливают, – сообщил Валере официант Польза. – А сейчас опять кормить будут. Знаешь чем? Специальным морским мусором. Отдельного человека наняли закупать этот мусор, следить за морской водой и вообще. Видишь вон того парня? Вот его работёнка…

– А что это за рыба-то? – Валера смотрел-смотрел, но всё никак не мог понять.

– Это минтай.

– Кто? !

– Минтай, – изрёк Польза. – Настоящая рыба народной марки. Нам вчера вечером Арина Леонидовна всё про эту акцию объяснила. Это ж акция, ты понял, нет?

Валера про акцию не понял. Минтай. Ну до чего ж неприятные рыбы. И мусором питаются. А мусор дорогой. Блин…

– Этим, Арина сказала, мы подчёркиваем свою связь с народом, – продолжал Польза. – Все будут смотреть и знать.

– Что знать-то?

Конечно, Польза и сам не знал, что нужно знать. Наверное, и Арина Балованцева не знала тоже. Так или иначе, но теперь и вторую стену зала украшали шмыгающие уродцы. Правда, в отличие от полезного гриба дохода от минтая не предполагалось никакого. По крайней мере, Валере ничего, кроме как вылавливать рыб и жарить, в голову не приходило. Но выловить-то выловят, а какой буржуй минтай станет есть? Или всё же станет – если замотивировать это как акцию? То есть, надо полагать, в том, что Арина Леонидовна шла на такие издержки, был очень скрытый имиджевый смысл? Или же только дурь, а смысла никакого? Валера склонялся ко второй версии. Но не могла же Арина Балованцева действительно быть такой дурой. Тем более что…

– Быков едет, Быков едет! – кипеш, невероятный кипеш поднялся однажды часов после пяти тёмного декабрьского дня.

Забегали охранники, засуетились официанты. Быков, Быков – очередной лучший друг Арины Леонидовны. В гости к ней едет.

Валере в этом плане было легче – лучшего друга Быкова он не знал, а потому и стараться перед его приходом не планировал.

Ой, мамочки-мадамочки! .. Едва лучший друг Арины Леонидовны пересёк порог клуба, Валера, который как раз принял пост у входа, глазам своим не поверил. Об этом человеке слышали все в городе. Валера даже его портрет как-то видел, не мог, правда, вспомнить – где. Но видел точно. Лёха Быков – молодой «авторитет» новой формации! Примерно ровесник Валеры, вышедший на тропу альтернативной законности лет эдак в четырнадцать. До сих пор не побывавший ни в колонии, ни в тюрьме, он представлял собой именно его – жесточайший, суровейший и безжалостнейше-справедливый иной закон. В подчинении Лёхи Быкова находились несколько районов города и примыкающая к ним часть области. Правда, именно этот район, на территории которого стояли «Разноцветные педали», в его юрисдикцию не входил. Но, наверное, это было лишь вопросом времени.

Сейчас же Лёха приехал сюда не по этой причине.

Дружить. Он приехал дружить с Ариной Леонидовной.

Сначала они весело сидели за столиком у сцены, на которой перед этим играли Мамед с ребятами. Отыграв, музыканты ненадолго подсели к ним – получив трогательные похвалы скупого на слова Лёхи, они уехали в другой клуб давать свой следующий концерт. К Арине Леонидовне и Быкову (Валера очень старался всё рассмотреть, за всем незаметненько проследить) присоединился Витя Рындин. Тоже посидел с ними недолго. Арина Леонидовна и Быков чинно разговаривали, Вите, видимо, эти разговоры были весьма по барабану. Так что он сорвался с места и стал прощаться. Быков тоже вскочил и с необыкновенным почтением жал ему руки, что-то говорил с восхищением. Валере даже завидно стало – чем же таким может отличаться Витя Рындин, если такая монструозная личность восхищается им? Витя тоже тепло и искренне прощался с Быковым, улыбнулся Арине Леонидовне, удалился. Ревнует? Но кто и кого? Тот того или этот этого?

Быков подошёл к аквариуму и долго изучал минтай. Что он говорил Арине Леонидовне, Валера не слышал – и так еле высовывал нос из-за спин посетителей. Он не входил в число выбранных для охраны Быкова – Валера видел, что бар мощно усилили, а ему, как неопытному, досталось место у входа. Вместе с ним и его напарником там стоял один из людей Быкова, и это тоже сковывало Валеру в удовлетворении его естественного любопытства.

И всё же ему удалось узнать немного больше – когда Балованцева и Быков удалились в её кабинет, а Валеру переместили на новый пост в служебный коридор. Другой напарник оказался более осведомлённым, да и быковский человек уже не маячил перед ними.

Сам вид этого Лёхи Быкова был чрезвычайно колоритным. Как узнал Валера, Быков не признавал прогресса. Для него время остановилось там, где ему больше всего понравилось. А пространство и всё, чем оно было наполнено, приобрело удобные для Лёхи формы. Круглый год он ходил в телогрейке. Как влез в неё сопливым пареньком, так и не вылезал, разве что жарким летом на пляже. Или когда она истрёпывалась и нуждалась в замене. В комплект к телогрейке шли кирзовые сапоги, всегда стоптанные внутрь. Нет, сегодня, конечно, Лёха Быков находился в совершенно другом имидже – представительского класса. По его собственным понятиям, конечно. На Быкове был костюм – брюки и пиджак никакого цвета, рубашка цвета пыли и примерно такой же галстук. И ботинки – новые блестящие ботинки, стоптанные внутрь, словно их уже сшили такими или же Лёхе специальный мальчишка их разнашивал.

В любое другое время, как утверждал Валерин информатор, Лёха был только в телогрейке, из-под которой удавалось разглядеть не банальную тельняшку, а чёрный романтический свитер с узким высоким горлом или белую футболку. Которые он, впрочем, тоже не особо-то показывал, как будто пряча всё своё личное под ватно-тряпочными доспехами. Может, и носки у него всегда бывали стопроцентный фильдеперс – но разве можно это вычислить под кирзовыми латами?

Поговаривали, что в виде единственного украшения носил Алексей Быков нанизанные на шнурок и оправленные в платину натуральные человеческие зубы. На каждой оправе выгравировано имя и число. Зубы эти – выбитые лично Быковым у личных же врагов. Когда они были, эти враги. В честном бою. В назидание. Во как.

Ездил Лёха по городу и области на своём неизменном бронированном «уазике». И не потому, что боялся обстрела – кого ему, великому и ужасному, тут бояться? Говорят, подарил, умирая, много лет назад ему эту машину один хороший человек: катайся на ней, мол, завещал. А Быков верный. Вот и катается.