Вьюга злится - Наталия Доманчук

– Значит, уже подорожал, – предположила Снежана.

– Или тебя, дуру малолетнюю, обманули. Что ж делается, а? Тебя так когда-нибудь убьют в подворотне, как твою мать, а ты не заметишь! Соль почем? – баба Глаша кивнула на пачку, которую внучка положила в шкафчик.

– Пятьдесят.

Снежана присела рядом с бабушкой и, подперев щеку рукой, спросила:

– Лера, наверное, скоро замуж выйдет и уедет из нашего дома, да?

– Если ее не задушат или не расстреляют в подъезде.

Снежана тяжело выдохнула и нахмурилась. Казалось, за столько лет уже можно было привыкнуть к бабкиному характеру, но та действительно умела удивлять и иногда такие прогнозы ставила, что самой страшно становилось. Хорошо, что они никогда не сбывались!

– Твоя бабка – пессимист высшей категории. Поэтому меньше ей верь. А еще лучше вообще не слушай ее, – советовала Снежане Валерия, – поняла? Если человек верит в дерьмо, то оно с ним случается. Я всегда, когда слышу ее пророчества, скрещиваю пальцы и прошу Боженьку не слушать ее. И ты так делай, поняла?

Девочка кивала, соглашаясь. Она любила Леру. Даже боготворила. Лера была единственным человеком, к которому она могла обратиться с любой своей проблемой, и та всегда помогала. И хоть разница в возрасте у них была целых шесть лет, но и Лера иногда советовалась с маленькой, но очень смышленой соседкой.

Лера рассказала ей, что маму подставили за убийство отца, она отсидела восемь лет и вернулась совсем другой. А пока ее не было, бабушка, мать отца, от горя спилась. Вот они сейчас на пару пьют и дебоширят, вечно что-то делят, костерят друг друга на чем свет стоит и ненавидят.

Валерия родилась в исправительной колонии, куда посадили маму, бабушка отказалась забирать малышку, и Лера восемь лет воспитывалась в неволе, в так называемом доме ребенка при колонии. Когда ее мама вышла из тюрьмы, они поселились в квартире свекрови, больше им идти было некуда.

Валерии месяц назад исполнилось восемнадцать. В школе она училась плохо и без энтузиазма, друзей практически не имела. Хоть она и была очень красивой девочкой, но дружить с ней боялись из-за ужасного тюремного прошлого ее матери.

Те одноклассники, кто был поскромней, просто избегали, а смельчаки пытались терроризировать, задирали и унижали:

– Не боишься, что и тебя твоя мать ночью прирежет, как твоего отца? А ты, когда вырастешь, тоже своего мужа зарежешь?

Школу Валерия ненавидела, даже скучала по детскому дому, ведь там были детки ровня ей, а если и задирались, она всегда могла дать отпор. А одноклассникам не могла. Чувствовала, что ее прошлое запятнано, поэтому и дружить ни с кем не получалось.

Единственной радостью ее была маленькая соседская девочка Снежана. С ней Валерия могла возиться бесконечно, тем более что никто не был против: мать Снежаны постоянно болела, ее бабушка носилась на швейную фабрику и обратно и вечно жаловалась на судьбу, девочка в основном ходила в садик, где оставалась на ночь и только на выходные ее забирали домой. Тогда-то Валерия и проводила с ней время.

Закончив восемь классов, Лера пошла в кулинарное ПТУ, после окончания ее обещали устроить на работу, но тех, кто обещал, самих уволили.

Денег катастрофически не хватало. Надо было что-то делать.

Мама с бабушкой уговаривали ее выйти замуж за нового русского, который уже не первый месяц обивал порог их дома и одаривал Лерочку неведомыми дарами. Но такие мужчины, как ее ухажер, умели только развлекаться…

– Сдохнуть хочется, когда я просто смотрю на него. А когда он руку на мое колено кладет – еле сдерживаюсь, чтобы не блевануть на его скользкую лысину, – делилась своими проблемами Валерия со Снежаной на площадке, когда выходила курить.

Снежане так нравились разговоры с любимой соседкой, что она постоянно смотрела в глазок и, как только видела Леру там, выходила и слушала ее монологи. Про себя она невероятно завидовала ей! Это же как повезло – за ней почти каждый вечер приезжает шестисотый мерседес, ее укутывают в меха и везут в ресторан.

– Ох, сколько там еды, Снежок, ты бы знала! Вчера я устрицы ела, про креветок и кальмаров и говорить не буду, их там как грязи!

– А икру красную и черную пробовала?

– Переела. Тошнит уже.

Лера не была жадной, очень часто делилась с соседями продуктами, которые с барского плеча иногда доставлял водитель ее поклонника и иногда рассказывал про шефа.

Этим поклонником был лидер районной группировки и вор в законе по кличке Колено. Как вора его крестили представители кавказской уголовной элиты, с его помощью они хотели укрепить свое положение в Москве, пошатнувшееся из-за усиления местных, русских группировок в тот период. Его работа началась со станций технического обслуживания, где они имели долю от дохода. У Колено была невероятная слабость к автомобилям, поэтому большая часть его бизнеса и «крыши» была направлена на предоставление охранных услуг автостоянкам, СТО и автомагазинам, которые в последнее время стали все больше и больше набирать обороты в Москве. За Колено утвердилась репутация беспредельщика. Он отбирал машины, мог с боевиками наехать на чужие коммерческие точки и требовать переадресовки налога на охрану. Тех, кто не хотел работать на его условиях, он жестоко наказывал – мог бросить гранату или просто пустить пулю у подъезда.

Валерия боялась его до дрожи и надеялась только на то, что она ему скоро надоест и он оставит ее в покое.

Познакомились они на улице. Она шла по тротуару, перед ней резко остановился шестисотый мерседес, и кто-то затащил ее в салон автомобиля.

– Виталик, – представился лысый мужчина и протянул свою огромную лапищу.

Лера сразу поняла, что сопротивление бесполезно, и выдавила из себя улыбку. Они поехали сначала в ресторан, где он покормил ее всевозможными яствами, а потом, когда сели в автомобиль и проехали чуть-чуть, приказал телохранителям и водителю выйти и взял девушку на заднем сидении. Когда он понял, что Лера была девственницей, обрадовался, стал опекать и заботиться о ней, как о невесте: покупал модные вещи, привозил продукты, водил с собой по ресторанам и клубам.

Вот и сейчас Снежана посмотрела в глазок и увидала любимую соседку. Накинув на себя теплый бабушкин платок, она вышла на площадку.