Magic: The Gathering. Война Искры: Отверженные - Грег Вайсман

– Я – твоя Крыса, – шепнула Крыса в ответ, хоть и понимала, что Гекара ее не услышит.

По опыту ей было известно, что даже те, кому на время удается ее разглядеть, забывают ее лицо и голос всего через пару минут – если не секунд – после того, как утратят сосредоточенность. Сказать по правде, когда Крысы подолгу не бывало дома, ее начинала забывать даже родная мать, хотя Ари Шокта ни разу не признавалась в этом дочери вслух. Гекара же скоро забудет, что Крыса вообще существовала в ее жизни.

«Так что о разлуке со своей Крысой ей тосковать недолго».

Внезапно Крысе сделалось ясно: теперь, когда Гекара больше не в ее углу, о присоединении к Культу Ракдоса не может быть даже речи. То есть Ракдос отпадает. Орзовы – тоже. Выбирать остается только между Груулами и Селезнией. Пока и этим возможностям неизбежно не настанет конец. Потому что без Гекары у Крысы нет среди уроженцев Равники (тех, кто на Равнике и останется) ни сверстников, ни друзей, постоянно способных ее видеть. Одна только мать да крестный отец. И те неизбежно разучатся.

Гекара задержалась ненадолго. Госпожа Кайя здорово испортила ей настроение. Вскоре она колесом прошлась к двери и ушла, оставив Тейо в попытках ободрить Крысу, говоря разные разности, очевидно нацеленные на то, чтобы снова навлечь на себя ее насмешки.

Госпожа Кайя хранила молчание, и Крыса понимала: она размышляет о ее, Крысы, отверженности и одиночестве. Она такая участливая… и Тейо – тоже.

Однако Крыса твердо решила их не обременять. Старательно изображая на лице радость, она поболтала еще чуточку о фруктовых пирогах, нарочно припала к кружке с молоком так, чтобы под носом образовались белые «усы», а Тейо застенчиво указал на этакий непорядок, и вот, наконец, в зал снова вошла мадам Блез – препроводить всех троих на ночлег, по спальням.

Глава десятая. Враска

Победа их была сладка, но это – еще слаще победы.

Враска и Джейс предавались любовной страсти. К этому между ними шло долго, оба хотели этого с тех самых пор, как вместе служили на борту «Воинственного» в мире под названием Иксалан… но постоянно откладывали, потому что судьба обоим никогда не благоволила, а на горизонте их грозовой тучей маячил Никол Болас.

Теперь ожидание придавало каждому поцелую, каждому прикосновению особую нежность. Вдобавок с ее разрешения Джейс телепатически соединил их чувства и ощущения. Что чувствовал один, чувствовал и другой. Каждое ощущение отражалось, будто в зеркале, удваивалось.

«Как насыщенно. Как ярко. Как… как…»

В этот момент их сознания тела, души слились воедино.

Бессильно обмякнув на груди Джейса, Враска целовала его снова и снова. Джейс крепко прижимал ее к себе. Она была так близка к тому, чтобы сказать…

«Но нет. Не сейчас. Позже. Я не могу. Не сейчас».

– По-моему, я в тебя влюблен, – сказал он.

Враска от души рассмеялась.

– Я тоже люблю тебя, – ответила она.

«Значит, все-таки да».

Враска вновь рассмеялась. Оба вновь слились в поцелуе.

В конце концов, охваченная дремотой, она скатилась с него, повернувшись на бок… и прильнула спиною к его груди.

«Вот, значит, что делают обычные люди? Просто вот так держат друг друга в объятиях? Просто вот так радуются друг другу? »

Дыхание Джейса за спиной выровнялось. Ей очень нравилось, что ему с ней настолько уютно, чтобы заснуть, обнимая ее.

«К тому же он, должно быть, устал. Уж я-то – точно».

И все же ей не спалось. Вместо этого она наслаждалась послевкусием их любви. Вскоре мысли сами собой устремились к пережитому вместе, вдвоем. К службе на корабле. К охоте за Бессмертным Солнцем. К разнообразным духовным озарениям, упрочившим ее чувства к нему, а его – к ней. Все это было так странно: ведь оба они настолько разные… и в то же время настолько схожи.

К несчастью, мысли продолжали брести сами по себе, к заботам, куда менее приятным. И в конце концов сосредоточились на той единственной, что занимала Враску почти всегда – на благополучии Роя Голгари.

Теперь она была царицей Роя Голгари и, хотя это никого не удивляло более нее самой, похоже, многие члены гильдии – безусловно, немалое число тератогенов (то есть тех, кто не относился ни к людям, ни к эльфам), и множество Былых и краулов – были ей искренне преданны. А уж Сторрев и Аздомас – вовсе были верны более, чем она того заслуживала.

Но при всем этом Враска прекрасно знала, что эльфы-девкарены, возглавляемые своею верховной жрицей, Маткой Изони Тысячеглазой, желали бы избавиться от нее. Избавиться, дабы Изони с девкаренами снова установили над Роем свою жестокую, беспощадную власть. И понимание того, что остальной Рой девкаренам не доверяет и даже не симпатизирует, ничуть не утешало, так как Враска знала: недооценивать их силы весьма неразумно.

Особенно в то время, когда ей приходится противостоять девяти остальным гильдиям. Девяти гильдиям, ныне настаивающим, чтобы она снова взялась за работу убийцы, с которой надеялась распрощаться навсегда.

«Нет, не с убийством как таковым, но с необходимостью убивать по чужой указке, когда это угодно другим. Какого, в конце концов, Крокта? Какое мне дело до Довина Баана? »

– Зино за твои мысли.

Джейс проснулся! Неужто ее мрачные раздумья нарушили его дрему? Неужто они все еще телепатически связаны?

«Многое ли ему известно? Многое ли он успел узнать? »

Джейс нежной рукой повернул ее лицом к себе.

– Мне снился Врин, – сонно сказал он.

– Да? – с невероятным облегчением прошептала Враска.

– Теперь, когда память ко мне вернулась… Должен признаться, мне… не терпится? Да, просто не терпится отправиться туда.

– В этом тебя винить трудно. Врин – твой родной мир, как же тебе не хотеть вновь увидеть его?

– Честно говоря, это немного пугает.

– О-о-о! – протянула Враска, поглаживая его щетинистый подбородок.

В ответ Джейс погладил ее щупальца, и это слегка завело Враску. Снова.

– А ты со мной пойдешь? Знаю, знаю, – поспешно добавил он, прежде чем Враска успела хоть что-то ответить или возразить, – Голгари тебе надолго не оставить. Но как насчет нескольких дней? Скажем, не больше недели?