Wu-Tang Clan - RZA

Как только я попал в Северную Каролину, Холлис начал учить меня, предлагая мне книги для прочтения со словами: «Бобби, я хочу, чтобы ты учился». Еще до того, как мне исполнилось четыре, я делал домашние задания старшего брата. От Холлиса я узнал не только о науке и религии, но также и о поэзии и ораторском искусстве. Одна из первых книг, что он дал мне, была «Стишки Матушки Гусыни», которые я сразу же выучивал наизусть. Дядя сам постоянно рассказывал чудаковатые стихи:

        Когда по улице твоей

        Проедет катафалк, гудя,

        Подумай, что всего скорей

        Он завтра повезет тебя.

        Наденут саван на тебя,

        Положат в черный ящик.

        Возьмет тебя к себе земля,

        Как ты ни прячься, мальчик.

        С недельку будет все тип-топ,

        Ну а потом начнется вдруг —

        Ведь станет протекать твой гроб,

        И будут черви грызть твой труп.

        Один глазастый жирный червь

        Вползет в твои кишки.

        Сгрызет нутро, потом назад

        Полезет из башки.

        Отвратный, склизкий, мерзкий гной

        Польется из ноздрей, бурля.

        Едим хлеб с маслом мы с тобой,

        А черви будут есть тебя.

Это была старинная детская песенка – одна из многих, которые дядя Холлис любил напевать, – и вскоре я сам начал их запоминать и декламировать.

Каждое воскресенье Холлис водил меня в церковь. Это была старая южная баптистская церковь, так что на службах я чувствовал себя не в своей тарелке. Мне нравились библейские истории, которые я читал, чего не скажешь об этом странном помещении, где люди сходили с ума, ловили Святой Дух, брызжа слюной во все стороны. Подобное творилось во многих черных церквях, и я сразу просек, что это фальшивка. В криках и стонах попросту не было ничего правильного. Мне нравилась идея о Божьем Духе, но я быстро начал отделять Бога от церкви. Я просто не мог видеть Бога в притворстве проповедников или пастве, корчащейся на земле. Но я мог видеть его в Холлисе, моем первом настоящем учителе.

Затем, когда мне исполнилось семь, мама забрала нас обратно в Нью-Йорк. Восемь из нас переехали с ней в проджекты Маркуса Гарви в Бруклине. Там мое образование продолжилось в совершенно ином ключе.

Мы жили на Дюмон-Авеню, прямо через дорогу от Бетси Хед Пул – опасного и жестокого места, где вас ограбят до нитки. Ребята из гетто Браунсвилля, проджектов Тилдена, Ван Дайка и Маркуса Гарви любили тусоваться там, и чуваки по прозвищу Крутые Майки терлись у баскетбольной площадки по соседству. Один из них был Майк Тайсон, а другой – драгдилер, который позже обстрелял наше крыльцо, пытаясь поквитаться со своим конкурентом (которым оказался мой кореш Чили-Воп). На второй день после приезда меня ограбили у магазина трое подростков. Дома мама спросила, что случилось. Когда я все ей рассказал, она взяла мясницкий нож и прямо в ночной сорочке отправилась вместе со мной обратно к магазину выискивать этих засранцев. Именно тогда я отчетливо ощутил семейную поддержку.

По правде говоря, на тот момент я был ботаником: с головой уходил в книги, говорил: «Да, сэр, нет, мэм», каждое воскресенье ходил в церковь. Пусть я и жил в гетто, но я спрятался от него в своей голове. Этому пришел конец летом 1976 года.

В том году какая-то неведомая сила окутала Нью-Йорк. В воздухе витало нечто, у чего еще не было имени. И вот однажды эта сила материализовалась на уличной вечеринке в проджектах Парк-Хилл Статен-Айленда. Я заглянул туда, чтобы навестить своего двоюродного брата Гэри, который прославится под псевдонимом GZA. На парковке между двумя зданиями ребята играли в стикбол [4 - Упрощенная форма бейсбола, уличная игра, в которой вместо бейсбольного мяча используется резиновый мячик, а вместо биты ручка от метлы или палка. ], диджеи подключали свою аппаратуру к щиткам на фонарных столбах. Я помню, как пришел туда, услышал звуки, почувствовал энергию и окунулся во все это с головой.

Тем вечером за пультом был диджей Джонс, а у микрофона эм-си Панч и Куинси. Они выдавали очень простые рифмы, две-три фразы, которые повторялись, словно мантра. Но услышав эти биты и рифмы, я почувствовал неописуемую эйфорию. Я задержался на вечеринке до позднего вечера и пришел домой только в одиннадцать, получив нагоняй от мамы.

Тогда на той парковке я услышал, как любовь всей моей жизни зовет меня.

Прохладная ночь опускалась на землю, я танцевал с какой-то девочкой – мне было всего восемь лет, а я танцевал хип-хоп, пытался закадрить ее и действовал ей на нервы. Затем я услышал слова одного из тех эм-си.

Тогда люди играли на музыкальных инструментах и пели вживую. Я слышал живой человеческий голос поверх музыки. Сейчас это звучит странно, ведь с тех пор я написал тысячи строк, даже песню на основе тех народных стишков, которые рассказывал Холлис, вместе с группой Gravediggaz на альбоме Six Feet Deep. Но тем вечером я впервые услышал слова, наложенные на бит. Как говорилось в Евангелие от Иоанна: «В начале было Слово». И для меня эти слова были чем-то большим, чем просто тексты рэп-песен. Они говорили о чем-то, неотделимо связанным со мной. Если спросите моего старшего брата, он скажет вам, что в возрасте трех лет я читал стихи Доктора Сьюза, соблюдая рифму и ритм. Но до той самой ночи я жил в собственном мирке. Эти слова и музыка взывали к чему-то, спрятанному глубоко внутри меня. Они взывали к моей душе. Я услышал этот зов в простом рэпе на вечеринке, в паре строк, которые повторялись весь вечер.