Межвремье - Медина Мирай

Ладонь Даффи покраснела от удара. В ее глазах больше не было злости. Только никому не понятная грусть.

Сначала Кален потерял дар речи. Все его насмешливые слова и оскорбления исчезли. Он стоял со слезами на глазах и с той же застывшей на лице усмешкой, а внутри разгоралось позорное желание дать сдачи.

– В следующий раз, когда решишь поиздеваться над человеком из-за того, что ему дано с рождения, хорошенько подумай.

Ларалайн демонстративно развернулась и двинулась уверенной походкой впереди всех, будто была здесь хозяйкой.

Кален не мог сдвинуться с места. Из-за слез он ничего не видел, но не мог позволить себе их смахнуть. Ариан, как и Санни с Ионой, прошли мимо и остановились возле дверей.

– Держи, – прошептал Тревис, протягивая пачку салфеток. – Они охлаждающие…

– Заткнись, – эти слова стоили Калену силы воли и боли, раздиравшей его горло.

Он не успел отвернуться, когда слеза скатилась по щеке, и Тревис ее увидел. Он хотел положить руку ему на плечо, но Кален отскочил с яростным:

– Отвали!

Никто не произнес ни слова. Хоулмз смотрел на них через пелену слез и не мог представить, как дальше будет с ними жить. Одним резким движением Ларалайн разрушила его образ в глазах остальных. Она разрушила самого Калена. Теперь он не сможет разбрасываться своими колкими замечаниями. И все знают, какой он на самом деле.

Плакса и трус. Последнее он доказал, убежав из замка. Кален выскочил наружу и закрыл двери с ужасным грохотом. Его лицо изуродовали румянец и слезы.

Он выбежал со двора и устремился вперед по улицам. Людей было все так же много, но Кален уже не замечал их. Ему бы только найти тихое место, чтобы скрыться от позора, своего настоящего, жалкого, беспомощного «Я».

* * *

– Зачем ты взял в команду ребенка?

Темноволосая девушка поднесла чашку кофе к губам. Ее черное свободное платье, казалось, было на три размера больше положенного. Зоркие глаза были устремлены на Ариана.

– Причем он ребенок во всех смыслах этого слова. Ему нет четырнадцати, и ведет он себя как капризный, плаксивый малыш. Праетаритум это не понравится.

– Он нужен нам, Инпастерия, – ответил Ариан, разлегшись на бархатном диване рядом с ней.

Комната, в которой они находились, была одной из немногих, где в цвете преобладал серый оттенок. Холодный одинокий цвет и простота интерьера. Почти пустая комната, заполненная напряжением, тоской и ароматом кофе.

– Это потому, что он такой же, как и она?

– Да. – Ариан поднял на нее задорный взгляд. – Почему бы тебе хоть немного не приоткрыть завесу нашего будущего, а? О великая и могущественная королева будущего!

Инпастерия улыбнулась, смотря вниз.

– Ты никогда не умел мне льстить.

– Но я умел и умею побеждать.

– Ты не раз проигрывал и проиграешь еще не однажды.

– Вот видишь! Ты все же что-то рассказала.

Инпастерия в напряжении свела густые брови, выпрямилась и прижалась к спинке дивана.

– А ты имеешь что-то против них? – спросил Ариан.

– Нет, но у Праетаритум будет к ним много вопросов.

– Значит, я поступаю правильно?

– Кто знает?

– Ты знаешь.

Она вытащила из рукава платья черный бархатный мешочек, легким движением развязала узелок, высыпала на ладонь круглые камешки размером с бусину, пересчитала их и протянула Ариану. Он неуверенно принял подарки и стал подбрасывать их в руках.

– В моей команде пять человек. – Он поднял на Инпастерию долгий взгляд. – А здесь шесть камней.

– Думаешь, я ошиблась? – Королева будущего завязала узелок и опустила мешочек в свой широкий рукав. – Обижаешь меня.

– Один камень для меня?

– Нет. Он для шестого участника твоей команды.

– Но я больше никого не возьму. – Ариан сжал камни, и те, соприкоснувшись, издали приятный скрежет. .

– Верно, не возьмешь. – Инпастерия закинула ногу на ногу. Ее лицо расплылось в довольной улыбке. – Зачем тебе брать шестого, если он уже в твоей команде?

Ариан больше не старался выдавать озадаченность за хорошее настроение, вытащил из кармана джинсов шелковый лоскуток с вшитой в него лентой, бережно завернул камни в него и завязал крепкий узел.

– Уже понял, о ком я?

– Возможно.

Вместе они дошли до выхода из замка. Закат очертил контур далеких гор, которые были границами межвремья. Во дворе стояла черная карета, запряженная черными лошадьми. Кучер в темном одеянии, цилиндре, кожаных перчатках и черной маске любезно открыл дверцу кареты. Ариан не видел, что внутри нее, и знать не желал. Он старался не вглядываться в маску кучера: она постоянно меняла нанесенные на нее рисунки. Однажды, когда он сконцентрировал внимание на этой чертовой маске больше чем на пятнадцать секунд, в его глазах все потемнело, и он увидел страшные картины прошлого.

Инпастерия села в карету, раздвинула сетчатые шторки и выглянула из окошка.

– Встретимся вечером. К твоему счастью, Праетаритум не придет. Благодаря этому ты сможешь приступить к своим делам до того, как она начнет возмущаться… Ариан, ты не так могуществен и хитер, как кажется тебе самому. Скоро ты вспомнишь мои слова.

Глава 8

Солнце скрылось за склоном, день уступил место ночи. Город засыпал. В магазинах, торговых центрах и забегаловках гас свет. Люди спешили домой.

Так странно было наблюдать за тем, как в этом диковинном мире полицейские разъезжают на современных машинах и останавливаются возле шумных людей в винтажных одеждах.

Кален почти улыбнулся этому. Он сидел на обочине дороги и ждал, когда его случайно собьет машина. Холодало, а на нем были только любимая клетчатая рубашка с короткими рукавами, черная майка, свободные потертые джинсы и кеды, совсем не согревающие ног.

Он чувствовал странную бездонную пустоту. Ему хотелось домой. Его больше не привлекала жизнь, полная приключений. Он был готов променять ее на серые будни за сериалом, тетрадями, учебниками и партой.

Полицейские заметили его издалека:

– Эй, мальчик!

Хоулмз не собирался убегать. Он даже не оглянулся. Сидел и покорно ждал, когда к нему подойдут, быть может, схватят и увезут в участок. Или как он у них называется? Неважно. Главное – чтобы там было тепло.