Для кого цветет лори - Марина Суржевская

Уроки начинались с раннего утра, еще до восхода солнца. Ее учили множеству вещей, о которых бывшая монахиня не имела понятия, – танцам, этикету, манерам, речи, умению вести себя за столом и в обществе. Из госпожи Олентис вышел бы отличный надзиратель в цитадели, она получала истинное удовольствие, описывая Оникс все ее недостатки. Правда, тут же с рвением бралась за их устранение. От жестких корсетов и тяжелых платьев у раяны болела спина; вилки, ножи, палочки и щипцы, бесконечными рядами выложенные у ее тарелки, она просто ненавидела, а уловить хрупкую грань между обращениями «мой господин», «орт-господин» или «ар-господин» не представлялось возможным.

– Вы удивительная бездарность, милочка, – с удовольствием припечатала госпожа Олентис, когда Оникс снова перепутала, к кому и как следует обращаться. – Разве это так сложно запомнить? У вас в голове что, солома? Отвратительно!

– Да я раньше даже не знала, что существуют эти ваши орты! – разозлилась раяна. – Зачем все так усложнять? Называли бы всех одинаково!

– Ваш примитивный разум пытается оспорить то, что создали лучшие умы империи? – поджала губы Лорея. – Вам это не удастся. Поэтому начнем с самого начала…

Оникс взвыла и тут же заработала очередной пренебрежительный взгляд наставницы.

– Прекратите вести себя, как бродяжка!

– Я и есть бродяжка! – окончательно разозлилась раяна. – И не поверите, но с удовольствием ею бы и осталась!

– Это говорит о слабости вашего духа и трусости, – с усмешкой отбила Олентис. Спорить с ней было бессмысленно, наставница всегда находила аргументы, в прах разбивающие все доводы Оникс. – Гораздо легче быть никчемной шавкой, чем достойным человеком. На это не нужно ни ума, ни воли. Лишь жалость к себе, которой у всех в избытке.

– Достоинство не измеряется знанием нужных вилок или умением ходить на каблуках, – Оникс с отвращением посмотрела на свои ноги, обутые в парчовые туфли. И кто сказал, что жизнь во дворце – сказка? Да одни эти заколки и ленты чего стоят, у нее скоро голова отвалится от их количества в волосах!

Раяна отвернулась от осуждающего взгляда наставницы. Ответить Олентис не успела, потому что вошедшая прислужница склонилась в поклоне.

– Повелитель ожидает госпожу Оникс в сводчатой гостиной. Я провожу вас.

Оникс поднялась, радуясь хоть какой-то передышке, двинулась к двери, а наставница не упустила случая уколоть:

– Спину ровнее! И глаза опустите, что за привычка на всех пялиться! Невыносимое невежество!

Оникс лишь плечами пожала. Спина, сдавленная жесткой планкой под платьем и так выглядела ровнее доски, а опускать глаза раяна не собиралась даже перед повелителем. В конце концов, она действительно лишь безродная бродяжка!

Ее провели в небольшой кабинет, на этот раз Ошар был один.

– Оникс, ты прекрасно выглядишь! – он улыбнулся, с удовольствием рассматривая яркое платье и красиво уложенные волосы. С этим девушке пришлось смириться сразу, она действительно не могла ходить по дворцу в своем единственном рыбацком наряде. К тому же ее и не спрашивали, наутро раяна просто не нашла своей одежды там, где оставила вечером. Теперь ее каждый рассвет одевали и причесывали, а Оникс в это время пыталась подремать.

– Благодарю вас, повелитель. – Реверанс у раяны тоже стал получаться лучше.

– Тебе понравился дворец? Ты всем довольна?

– У меня мало свободного времени на недовольство, – она слегка улыбнулась. – А дворец… Я пока видела лишь ту часть, в которой меня поселили.

– Они все одинаковые, – Ошар пренебрежительно махнул рукой и указал на кресло. – Присаживайся. Я помню свое обещание показать тебе столицу, через два дня у тебя будет такая возможность.

Оникс заинтересованно подняла голову.

– Правда?

– Вижу, что порадовал, – рассмеялся Ошар, усаживаясь напротив. Прислужник неслышной тенью скользнул рядом, подавая им бокалы с вином.

– Очень. – Оникс осторожно поднесла к губам хрупкий бокал. – Если честно, мне ужасно надоело сидеть в четырех стенах! Даже таких роскошных.

Надоело – это Оникс еще сильно смягчила. Ее уже тошнило от дворца!

– Понимаю, – повелитель снова сверкнул улыбкой. – К тому же госпожа Олентис способна довести до обморока кого угодно. Думаю, прогулка тебя порадует. Правда, это не совсем обычная прогулка… – Ошар замолчал, потягивая янтарный напиток, а Оникс насторожилась. Вот чувствовала она, что не стоит ждать от повелителя подарков!

– Не совсем обычная?

– Да. Мы решили, что тебя пора представить народу как освободительницу от тирана и мою нареченную.

– Что? – Она вскочила. – Но ведь прошло так мало времени!

– Некогда ждать, Оникс, – Ошар, нахмурившись, отставил бокал, сжал зубы. Потом качнул головой и снова улыбнулся. – Мы должны показать тебя уже сейчас!

А Оникс с ужасом представила, что за прогулку ей предлагает владыка. То, как ее будут рассматривать сотни незнакомых людей, глазеть, показывать пальцем… Небесные заступники! Она в волнении сжала руки. Госпожа Олентис мигом бы заметила, что это жест простолюдинки, но думать о наставнице раяне сейчас точно не хотелось.

– Прогулка, значит, – медленно протянула она, не спуская глаз с Ошара и заставляя себя успокоиться. Усмехнулась. – Ну да.

Он улыбнулся, ни капли не смущенный.

– Интересы империи всегда важнее наших собственных, Оникс, тебе стоит к этому привыкнуть.

Раяна промолчала, не видя толка в бессмысленном споре. И Ошар пожелал ей хорошего отдыха перед выездом, показывая, что разговор окончен. Снова присев, Оникс покинула гостиную.

Когда дверь за девушкой закрылась, владыка постоял, задумавшись, и не повернул голову на бесшумное появление старшего советника. Тот слушал разговор, находясь в потайной комнате. Во всем дворце таких помещений было множество.

– Госпожа Олентис говорит, что у девушки есть характер, – негромко сказал Ошар, вновь беря хрустальный бокал и любуясь игрой света на гранях.

Советник склонил голову. Он был одним из тех, к кому прислушивался даже Темный Владыка, незаметная тень за спиной властителя. Господина Итора побаивались, говорили, что он тоже из бывших учеников цитадели, правда, наверняка никто не знал, есть ли у него дар. Зато все отмечали его блестящий ум.

– Но она еще не готова, – Ошар взъерошил волосы и сел в кресло. – Прошло слишком мало времени!