Не моя жизнь - Катя Адушкина

Но вообще? то я не понимаю другого: уж если ты решил выставлять свою жизнь напоказ, то к чему вся эта секретность? Те, кому она реально нужна, не прутся в блогеры. Взять хотя бы нас с Дианкой. Она пишет фанфики, я танцую, и мы обе не горим желанием об этом распространяться. Ди, конечно, своими работами делится, в отличие от меня, но под псевдонимом. Своё имя и фотку нигде не афиширует. Говорит, что это слишком личное и ей нужна приватность.

Мне тоже нужна приватность, поэтому я ничего о себе и не рассказываю, и не выставляю ни в инсту, ни куда? либо ещё. А выложить фото и напустить дешёвой загадочности – это несерьёзно, как уж по мне!

Если честно, я ведь не из? за приватности соцсети не веду. С приватностью у меня и так всё в порядке, хоть отбавляй! Могу поделиться, кому надо. Меня останавливает другое – вдруг я начну делиться, а всем будет плевать? Или же надо мной начнут смеяться? Не знаю, что хуже.

Внезапно звенит звонок, возвращая меня в реальность. Я закрываю тетрадку и убираю в рюкзак. И двух секунд не прошло с окончания урока, как ко мне подлетает Ди, явно чем? то озабоченная:

– Тебе домой надо? – продолжает, не дожидаясь ответа: – Тогда пошли ко мне, я хочу показать тебе новую главу. После ссоры Гарри и Рона, помнишь? Нужно мнение со стороны. Мне кажется, получилось как? то слишком сопливо.

Я могла бы отказаться, но Ди – моя единственная подруга. И у неё правда получаются неплохие фанфики, поэтому я улыбаюсь и киваю в знак согласия.

На выходе из класса к нам подлетает Жданов Степан, тычет Дианке в спину и говорит:

– Слушай, Марченко, дай тетрадь по алгебре, конспект урока списать.

Думаю, и чего это Жданов конспектами загорелся? А потом вспоминаю, что конец четверти близится, Ильдар Тихомирович грозился на следующем уроке проверить тетради.

Ди закатывает глаза:

– Её уже перехватил Василюк!

Жданов раздосадованно хмурится, но внезапно переводит взгляд на меня и расплывается в противной кривозубой улыбке:

– Дубрович, а дашь свою тетрадь?

У меня по всему телу пробегает ледяная дрожь от неожиданности: одноклассники ко мне почти никогда не обращаются, даже чтобы списать. Этот момент вполне мог бы войти в историю – я, Жданов и логарифмы!

Молча достаю из рюкзака тетрадь по алгебре и протягиваю Жданову. Тот радостно её хватает и, буркнув себе под нос что? то похожее на «спасибо», пулей вылетает из класса. Мне на мгновение даже становится приятно. Быть замеченной приятно.

И только возле Дианкиного подъезда до меня доходит: я же не вырвала листок из тетради, совершенно забыла! Нет, не может быть. Открываю рюкзак и начинаю его неистово обшаривать.

– Эй, ты чего? – обеспокоенно спрашивает Ди.

Я роняю рюкзак на землю и зажмуриваю глаза, чувствуя подступающие слёзы:

– Это конец, – шепчу дрожащим голосом. Кажется, не быть мне больше призраком-невидимкой.

Что там говорят про женскую глупость? И про умение находить выход из самых трешевых ситуаций? И про превратности судьбы? И про то, что прошлое нельзя вернуть, поэтому надо особенно тщательно думать в настоящем?

Много всего говорят об этом. Только кто слушает?

– Погоди, то есть ты там и про Гаврилова написала? – Диана хмурится, усевшись посреди кровати в позу лотоса. Пытается оценить масштабы трагедии. У неё мозг в экстренных ситуациях обычно соображает быстрее, чем у меня, но тут случай исключительный. Я бы сказала, беспрецедентный. Пожалуй, мы обе немного не в себе.

Мне пришлось ей рассказать, в чём дело. Когда меня возле подъезда осенило, она собралась «скорую» вызывать. Сказала, у меня такой вид был, словно инфаркт случился. Вот я всё ей и выложила. Про тетрадку. Про дурацкий список. И про то, что моя жизнь теперь кончена.

Честно говоря, я ещё не решила, что хуже – откровение про Гаврилова, Марго и популярность или про танцы. А если учесть, что в списке есть всё и сразу, то исключать возможность инфаркта пока ещё рано.

Оглядываюсь на пару часов назад и задаюсь вопросом –  ну на фига я вообще написала этот список? Ответа нет, по крайней мере разумного. Я могла бы сказать, что в качестве терапии, но терапия, по словам бабули, лечит, а не калечит. Я же своими руками покалечила себя на долгие-долгие годы. До окончания школы как минимум. Хотя я уверена, что историю эту не забудут никогда. Так что на встречах выпускников мне лучше не появляться. Я и без того не собиралась, но теперь точно есть уважительная причина.

Зная Жданова, смело предположу, что уже завтра меня будет обсуждать вся школа. А вполне возможно, и сегодня. Выбирая между Варкрафтом (или во что они там рубятся) и возможностью кого? нибудь опозорить, Жданов явно выберет второе. Он такой наглый, противный и совершенно неспособный к сочувствию. Помню, как в начале года у Машки Гришиной на уроке пошла кровь из носа. Веселого было мало. Вот только у Жданова талант – даже в несмешном найти в повод поржать. Короче, он её прозвал после того случая Кровавая Мэри. Бред полный, но кличка, на удивление, прижилась. Бедная Машка, мне реально её жалко. Ну кому понравится, когда тебя обзывают какой? то страшилой из ужастика?

Интересно, что Жданов придумает для меня?

– Зачем ты вообще составила этот список? – спрашивает Ди.

– Упражнение из марафона, – бурчу в ответ. Ничего умнее не придумала. Пусть всё? таки будет терапия.

Ди удивлённо поднимает брови. Я поясняю:

– Бабушка посоветовала.

– Твоя бабушка – мудрая женщина, но я уверена, что проходить марафоны в тетради по алгебре – не её идея. Ну вот на фига, Лесь? Есть же комп, программы всякие, даже на телефон, типа электронного дневника. В наше время не нужно быть агентом ФБР, чтобы знать, как, блин, сохранить анонимность! Я вон даже на фикбуке шифруюсь как SweetGirl16. Оно мне надо, чтобы предки читали мои эротические фантазии с Гарри Поттером? – Ди многозначительно выдыхает: –  Писать, изливать душу – это прикольно, но всему своё место и время.

Я, конечно же, с ней согласна, но от этого не меньше хочется запульнуть в неё стулом: