Следуй за ритмом - Сара Дэсс

Глава 3

Сначала я внимательно следила за возрастающей популярностью «Вакханалии».

Успех группы начался с простой загрузки песен на Саундклауд [4 - Музыкальный сервис. ] Эйденом и Мальком – двумя неизвестными подростками с незаурядным талантом и безудержными мечтами. Когда я узнала, что их песня Hyperbolic выстрелила, парни уже подписали контракт со студией звукозаписи.

Спустя всего несколько недель они выпустили песню, сняли на нее клип и приняли в свои ряды нового члена: Леонардо Вейла. Hyperbolic возглавила хит-парады Биллборд по всему миру, включая США, и не сдавала позиции шесть недель. «Вакханалия» стала самой горячей новинкой года и получила премию «Грэмми».

Успех был мгновенным и бешеным. Эйден – мальчик с соседней улицы, который плакал над фильмом «Любовь и баскетбол» и который однажды купил мне как-то целую тонну красного манго (я тогда заболела, а он знал, как я люблю этот фрукт), – получил «Грэмми».

Полгода я не пропускала ни одного интервью с ними, ни одной статьи про них. Слушала их песни, разбирала тексты, радовалась за каждую награду. Меня переполнял мощнейший микс из гордости и боли, пока я не осознала, что испытываемые мною сладко-горькие чувства на самом деле токсичны. К чему мне знать, что Эйден носит? Где тусуется? С кем встречается?

Он живет себе спокойненько дальше, и мне тоже давно уже пора двигаться вперед.

Поэтому я попыталась вырезать его и «Вакханалию» из своей жизни. Что непросто сделать, когда по радио каждые десять минут включают песни этой группы. И все же я пыталась избегать любого упоминания об Эйдене и его группе, отгородясь от любых новостей про знаменитостей.

Естественно, я пропустила информацию и про последние связанные с группой события. Часть из которых стали ужасающе актуальны.

– Ты и правда не знала? Как такое возможно? – Оливия облокотилась руками о стойку. Позади нее мимо окошка выдачи прошаркала на кухню Грейс – тетя Оливии и хозяйка «Приморского гриль-бара Грейс». – Хейли Масгроув и Леонардо Вейл встречаются. Эта новость недавно произвела фурор.

Я ткнула в ее сторону вилкой.

– Могла бы и предупредить.

– Я думала, ты знаешь! К тому же стоит мне только упомянуть «Вакханалию», как у тебя сразу становится такое лицо… Да-да, вот такое. Мне оно не нравится. Не хочу иметь с этим дела.

Не знаю, что за выражение было на моем лице, но я попыталась взять себя в руки. Порой мне неприятно то, как здорово подруга считывает меня.

Мы познакомились с ней в первом классе средней школы и сразу возненавидели друг друга. Как одаренному ребенку мне беспрестанно повторяли, что мой талант к рисованию делает меня особенной, поэтому встреча со столь же одаренной ровесницей – а возможно, и более одаренной, – пришлась мне не по нраву. Похоже, Оливия испытывала схожие чувства.

Соперницами мы были ровно до того момента, пока она не получила плохую оценку из-за рисунка не по теме. Я посчитала это несправедливым. Рисунок был потрясающим, что я и сказала ей после урока. С этого дня у нас завязалась дружба с элементом соперничества.

– Зато теперь мне придется иметь с этим дело, – пробормотала я, ковыряя вилкой в коробке с жареной рыбой и картошкой фри. Обед, которым подруга всегда задабривала меня, уже остыл.

Эйден здесь. На Тобаго [5 - Тринидад и Тобаго – островное государство в южной части Карибского моря. ]. В моей гостинице.

Это никак не укладывалось в голове.

– Что мне делать? – вслух размышляла я, не ожидая ответа на вопрос.

Само собой, Оливия не собиралась молчать.

– Очевидно же. – Она уперла руки в бедра. – Ты должна…

– Оливия! – Грейс шмякнула на полку у окошка обеденную коробку. – Надеюсь, работа не мешает твоей болтовне?

– Не особо, – ослепительно улыбнулась подруга, подхватывая коробку. – При таком страшном наплыве клиентов мне, конечно же, приходится нелегко, – Оливия кинула взгляд на трех людей в зале, – но я как-то справляюсь.

Грейс сузила глаза.

– Вот уж мне твои колкости. – Ее голос был строг, но уголки губ подрагивали от едва сдерживаемой улыбки. – Когда ты наконец уедешь в Лондон?

– К счастью для тебя, всего через пару недель.

Наши взгляды встретились, и ее улыбка слегка померкла. Подруга уставилась на прикрепленный к коробке чек.

В моей компании она избегала разговоров о Лондоне, и я была благодарна ей за это, хоть и понимала, что это нехорошо.

– Заказ сорок два! – крикнула Оливия в зал.

Коробку забрала молодая женщина, одетая с ног до головы в спортивную одежду «Найк».

После ее ухода я спросила подругу:

– Ты говорила, я должна… что?

Оливия недоуменно моргнула. Потом, видно, вспомнила, о чем речь.

– А, да. Ты должна поговорить с ним. Очевидно же. Это твой шанс извиниться. Закрыть вопрос и начать жить своей жизнью.

– Я и так ею живу.

– Разве? – Подруга перегнулась через стойку. – Ты поэтому отвергаешь парней, проявляющих к тебе интерес? Потому что живешь своей жизнью?

Мне не нравилось направление нашего разговора.

– Это неправда.

– Что там у тебя вышло с Джеймсом Персадом?

– Он просто валял дурака.

– С Клинтоном Хантли?

– Он подкатил ко мне пьяным.

– С Ксавьером-не-помню-как-его-там?

– Ты знаешь его. Он ухажер по природе.

– Ухажер по природе? – повторила Оливия, сморщив нос, словно от фразы отдавало душком. – Не объяснишь, что это значит? Ааа, наверное, то, что он месяцами ухаживал только за тобой.

– Это просто смешно. – Как будто парни так и вьются вокруг меня. Ну да, заинтересовалась мною пара-тройка ребят за эти несколько лет. Обычно я делаю вид, что не замечаю этого, пока парни не перестают оказывать мне знаки внимания. Так легче. Проще. Безопаснее.

Поскольку я уже через все это проходила. Любила и потеряла. Мое сердце разбили, и было настолько больно, что эхо этой боли до сих пор со мной. Мысль о том, чтобы пережить это снова, не просто пугает. Она ужасает.

– Почему ты так волнуешься за мою личную жизнь? – спросила я Оливию.